О роли Константинопольского Патриархата в мировом Православии
По диптиху Константинопольского патриархата насчитывается 14 автокефальных Православных Церквей. Из них на Крит уже не едут Грузинская, Болгарская, Антиохийская. Сербская и Русская предлагают Собор отложить. Итого, как минимум, 5 Церквей из 14 выразили свою определенную позицию. Не одна, не две, а уже пять.
В свете этого Фанар выставляет себя в глупом свете. О каком лидерстве и авторитете Константинопольского патриархата в православном мире можно говорить после его столь специфического отношения к другим, далеко не самым последним Церквям мира?
Ведь они тоже могут вдруг вспомнить, что Константинополя уже давно нет, что это просто имя из славного прошлого, что паства КП весьма немногочисленна, а сегодняшний глава Фанара вынужден склонять голову при общении с чиновниками из Управления по делам религии Турции...
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.