Владика Михаїл

 че-че?
  владика Михаїл хоче сказати, що з російського боку на Донбасі лише добровольці? а як же цеєво, шо вони казали раніше? хтось поплутав рамси?

===Гіпотетично уявімо: тут побивають хресний хід Московського патріархату, там показують картинку, які вони принижені – і знову чергова хвиля добровольців із Росії пішла на Схід. Знову владі є підстави виділяти кошти на завезення чергової партії зброї. Аналогічно розповідають: щоб почати Другу чеченську війну, треба було в Москві підірвати два будинки. І це зробило саме ФСБ. І пішла війна.
   Зараз відбувається охолодження до війни на Донбасі, тому добровольців так не набереш. Значить, потрібен черговий ажіотаж. От хресний хід призначений дати чергове підживлення цій темі. Чергова група добровольців, чергова партія зброї і продовження цієї гібридної війни.===

Читайте также

Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность

В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей

О двойных стандартах и избирательности церковных традиций

Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.

Алогичность любви

Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.

Справедливость не по ярлыкам

В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.

В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ

Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.

Когда святыню превратили в пепел

Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.