Від нападків на вірян до погроз громадянам
От вже кілька днів ФБ-спільнота прифігіває з раптово опорохоботівшегося Доніка (так і хоцця дописати перед прізвищем "ган-"). Дядінька погрожує розстрілювати всіх, хто вийде на новий Майдан. Всі в шокові, канєшно. Тіки кілька місяців тому, коли оцей же Донік пропонував спалювати вірян "неправильної церкви", котрі йшли Хресним Ходом, йому масово лайкали дописи і казали "так їх, москаліу". А от мені типірки цікаво, хто розпаскудив людину - чи не ці самі лайкавші? Шо, думали, можна закликати вбивати одних людей, а потім маховик агресії не перейде до інших? Це риторичні питання, бо в силу адекватності своєї френдстрічки тут я їх не маю кому адресувати. Просто цікаво, коли народ зрозуміє, що воїн АТО, волонтер, громадський діяч і хто завгодно - не священна корова, скільки б добра не зробив. І часом людину тра пригальмувати, а не судорожно підтримувати будь-яку фігню, на яку той не має ані компетентності, ані морального права.Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.