О старце Григории (Зумисе)
Архимандрит Григорий (Зумис)
Он сидел в игуменской, окруженный всей братией, ему было уже явно совсем плохо, дыхание было очень редким, причём для вдоха нужно было каждый раз поднимать голову. Вдруг он поднял обе руки и еле слышно произнёс: «Со страхом Божиим...». Окружающие поняли, что он желает причаститься. Пока священник шёл за Св.Дарами, было решено ещё и пособоровать Геронду. Нынешний игумен, о. Амфилохий, рассказывал, что все очень переживали, доживёт ли Старец до конца соборования и до причастия.
После принятия Таинств о. Григорий ещё несколько раз вздохнул, глубоко выдохнул и опустил голову на плечо. Как будто уснул. Только спустя время братия, держащие его за руки, почувствовали, что они стали холодеть...
Так отошёл к своему любимому Господу великий подвижник нашего времени. Как древние Отцы, которых он так любил и подражать которым так стремился.
Да упокоит Христос его в селениях праведных, а нас да помилует его молитвами!
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.