Великий Четверг: предательство берущего Хлеб

Леонардо да Винчи. Тайная вечеря. Фреска. 1495-1498. Санта-Мария-делле-Грацие, Милан

Даже далекие от христианского образа жизни люди знают такие словосочетания как Тайная Вечеря и таинство Причастия, но часто совершенно не понимают его смысла и значения. Практически каждый священник может заметить, что в этот день храм наполняется лицами, не являющимися членами прихода и стоящими в очереди на Исповедь и Причастие, а потом исчезающими еще на год.

Не осуждая, но предупреждая каждого, в том числе и нас, людей, считающих себя церковными, напомним о недопустимости халатного и суеверного отношения к таинству, как влекущего печальные последствия для жизни земной и вечной.

Обратимся к евангельскому тексту: «Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью. И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо. Впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться. И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Мк. 14, 17-24).

Мы видим, что здесь, сразу за повествованием о присутствии Иуды на Тайной Вечере следует свидетельство об установлении Евхаристии. Соответственно, возникает вполне естественный вопрос: причастился ли Иуда? Эта, казалось бы, незначительная, по сравнению с основными событиями, деталь имеет важное нравственное значение.

Сразу за повествованием о присутствии Иуды на Тайной Вечере следует свидетельство об установлении Евхаристии.

Суждения по затронутому вопросу существуют разные. В русской богословской традиции XIX-ХХ века, подавляющее большинство исследователей и толкователей придерживаются мнения, что Иуда удалился из Сионской горницы еще до известных слов Христа и в первом таинстве Причастия участия не принимал. Автор «Руководства к изучению Священного Писания Нового Завета» архиепископ Аверкий (Таушев) пишет об этом следующее: «Необходимо, однако, предположить, что тотчас по выходе Иуды Господь сначала установил таинство Евхаристии». Такое же мнение мы найдем у прот. Александра Горского, еп. Михаила (Лузина), святителя Феофана Затворника, проф. Гладкова Б. И. и пр.

Однако следует признать, что мнения святых отцов по этому поводу разделились. Вот, к примеру, преп. Ефрем Сирин пишет: «Таким же образом Господь посредством воды отделил Иуду от учеников, когда давал ему хлеб, обмоченный водою, потому что он недостоин был того хлеба, который вместе с вином раздавался двенадцати апостолам. Ибо тому, кто предавал Его на смерть, неприлично было посредством хлеба принять (в себя) Того, Кто спасает от смерти».

Противоположного мнения придерживался святитель Иоанн Златоуст, который тем самым подчеркивал ужас совершенного Иудой предательства: «Сия есть кровь, о Иуда, которую ты продал за тридцать сребреников! Сия есть кровь, о которой ты незадолго пред тем бесстыдно сторговался с неблагодарными фарисеями. О, великое милосердие Христа! О, неблагодарность Иуды! Владыка питал, а раб продавал. Этот продал Его, взяв тридцать сребреников, а Христос дал выкупом за нас собственную кровь, да и продавшему дал бы, если бы, конечно, пожелал тот, потому что до предательства был тут и Иуда, был участником святой трапезы и вкушал Тайную вечерю».

Интересно отметить, что у евангелиста Луки речь Христа об Иуде следует после установления Евхаристии (Лк. 22, що 19-22), что побудило блаженного Августина также придерживаться мнения, что предатель все-таки причастился: «Нужно понимать так, что Господь уже предоставил таинство Своих Тела и Крови всем Своим ученикам, среди которых был и Иуда, о чем читаем у Луки, а после этого, как повествует Иоанн, Господь, обмакнув и подав кусок [хлеба], явно указал на предавшего Его».

Для нас важна сама возможность того, что Иуда мог причаститься Тела и Крови.

Существует еще множество свидетельств в пользу того или иного мнения, потому историческую правду мы здесь никогда не узнаем, да и не имеет она решающего значения для нашего спасения. Для нас важна сама возможность того, что Иуда мог причаститься Тела и Крови.

Все подготовительные к таинству Евхаристии молитвы проникнуты воплем о принятии Даров «не в суд или осуждение». Это свидетельство того, что Причастие может оказаться средством погибели для недостойно принимающего Его. Апостол Павел уделил данному вопросу особое внимание и его слова должны стать для нас отрезвляющим ушатом холодной воды: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11, 27-30).

Согрешает против Тела и Крови всякий христианин, похабно относящийся к молитве и богослужению или просто привыкший к Святыне.

Согрешил против Тела и Крови Иуда предавший Христа. Согрешает против Тела и Крови всякий православный язычник, вспоминающий о необходимости Причастия в Страстной Четверг, а в Пасхальную ночь благополучно сопящий в подушку. Согрешает против Тела и Крови всякий христианин похабно относящийся к молитве и богослужению или просто привыкший к Святыне. Участь Иуды нам известна, известно также и предупреждение апостола Павла о болезнях и смерти за халатное отношение к Таинству. Осталось только сделать выводы и, пока еще есть время, провести работу над ошибками.

Пускай, для начала, этот страх временных или вечных наказаний удержит нас от всякого зла, в особенности при подготовке к встрече с Христом на Тайной Вечере. Пусть со временем этот страх станет, по слову царя Соломона, «началом премудрости» (Притч. 1,7; 9,10) и из рабского превратится в сыновний (или дочерний), исходящий уже не из мысли о взыскании, а из любви к Богу, устремленности к Нему сердца, и желании жить так, чтоб не оскорбить любимого и любящего Отца.

Об этой высшей степени страха говорил пророк Исайя в своем предсказании о Христе: «И почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия: исполнит Его Дух страха Божия» (Ис. 11, 2-3). Преп. Иоанн Кассиан Римлянин уделяя внимание этим словам, указывает, что страх здесь стоит на последнем месте, так как является «самым высшим дарованием Святаго Духа, ибо исходит из любви к Богу и есть по существу сама эта любовь».

Теоретические выводы из особенностей событий Тайной Вечери мы сделали, осталось самое сложное – реализовать их на практике. Начнем со страха, как это сделал Осип Мандельштам, убоявшийся Бога, но не убоявшийся НКВД и написавший эти строки о событиях Великого четверга незадолго своей гибели в пересыльном лагере от сыпного тифа:

Стенобитную твердь я ловлю.

Читайте также