Релігійна і територіальна громада – дуже різні речі
В Украине продолжаются религиозные конфликты и захваты храмов. Фото: Укрінформ
У нас якось не звертають уваги, що релігійна громада і територіальна громада, це дуже різні речі.
Та якщо релігійна громада, на своїх зборах, винесе рішення відібрати у міста чи селища, якись ласий шматок, наприклад шкільний заклад, чи автобусний парк, це викликає здивування й навіть обурення. Та хто вони такі!?
Натомість так звані збори територіальних громад, а по факту завчасно звезених осіб, чомусь дозволяють собі, зазіхати на чуже майно, лупцювати віруючих, та врешті решт, у такий нахабний спосіб, відбирати споруди.
Але одного вони не розуміють. Все що має початок, все має і кінець.
І не завжди цей кінець, усім подобається.
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.