«Нову Церкву» підтримувала менш численна, зате активна частина парафіян
УАПЦ. 1921 г. Фото: Facebook
«Парафіяни ділилися на два ворожі табори. Представників «нової Церкви» підтримувала по більшости збольшевичена частина парафіян, правда, менш численна, зате більш активна, що силою намагалася захопити церкву. Часто перед службою біля церкви відбувалися не тільки дискусії, але й бійки. Найбільшу активність проявляли баби. Прямо з базару, з кошиками, приходили вони під церкву; починалася з початку словесна «пря», а потім летіли в повітрі кошики, бараболя й інша ярина, а часто і волосся «борців за віру». Переможені з соромом відходили з поля бою, а переможці з тріумфом вводили свого панотця і урочисто його інтронізували на новій посаді. А дійсно віруючі, що хотіли помолитися, йшли за десяток кілометрів до церкви, де правив справжній священник».
Ничего не напоминает? А ведь описываются события 1921 г., когда была создана УАПЦ
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.