Наша цель там - в радостной Вечности, где Свет незаходимый!

Мозаика в Базилике Сант-Аполлинаре-ин-Классе (Италия)

Почему-то Господь оставляет большинство учеников у подножия горы, а с тремя восходит помолиться. А дальше возникает ситуация, которая словно предваряет события в Гефсиманском саду. Спаситель молится и к нему приближаются небожители пророки (как в саду укрепляющий Ангел). Ученики же от усталости засыпают.

И, как в Гефсимании, Иисус ведет беседу о Своих скорых страданиях, о мучительной смерти. Это, уже, когда будут сходить с горы, Он скажет Петру, Иакову и Иоанну, чтобы молчали до Воскресения. А когда сиял Христос на горе, речь шла именно о страданиях. Но страдания, Его отшествие делали Господа царственным помазанником над миром, за который Он готовился отдать Свою жизнь, а значит - возложить всю ответственность за него на Себя.

Гора Фавор стала прообразом Голгофы для Спасителя. Как для Моисея Синай был местом его испытаний и терзаний. Как для Илии гора Кармил было местом глубокой тоски в ожидании дождя, им же затворенного для своих сограждан. И от туда он взирал на гибнущий Израиль...

Время исполнилось, час пришёл, и восшедшему на гору Господу, как и пророкам, стало ясно, что и Синай, и Кармил, и Фавор, при всей их высоте и величии, при всём их важном значении в замысле Божием о спасении погибающего человека – всего лишь ступени, которые ведут к невысокой, почти незаметной рядом с ними скале – Голгофе. Вот о чём на горе Фавор Моисей и Илия «беседовали с Ним»: «…явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме».

Восхождение на Крест теперь напоминает вознесение света Истины. 

И мне вспоминается алтарная мозаика в апсиде базилики Сант-Аполлина́ре-ин-Кла́ссе в Равене, где воспроизводится сцена Преображения Господня.

Вот пророк Илия и пророк Моисей по обе стороны на облачном перенесении. А Христос изображен в маленьком медальоне, скорее обозначен, потому что Его являет огромный Крест в небесном сиянии!
Конечно же жертвенная любовь Христова освещает весь мир! И этот свет не затмить ни мнимым праведникам, ни отъявленным грешникам. Этот свет для всех! От него можно сколько хочешь отворачиваться. Но он не сможет быть незамеченным.

Мы, христиане, сами вошли в этот Свет, чтобы увидеть себя в нем. Блажен, кто увидит свою тьму и возненавидит ее в себе! Потому, что тогда есть терпение и осознанное несение своего Креста без ропота. Свет уже осиял этот путь. Он - в радостную Вечность.
А там Свет незаходимый!

Читайте також

Ханукія в Україні: не традиція, а нова публічна реальність

В Україні ханукія історично не була традицією, але сьогодні її дедалі частіше встановлюють за участі влади

Про подвійні стандарти та вибірковість церковних традицій

Уже не вперше український інформаційний простір вибухає дискусіями довкола церковних звичаїв. Особливо тоді, коли слова і діла духовних лідерів починають розходитися.

Алогічність любові

Вчинки істинної любові не піддаються логіці: вони слідують серцю, жертвують собою і відображають євангельську сутність Христа.

Справедливість не за ярликами

В Україні дедалі частіше замість доказів використовують ярлики. Одних таврують за приналежність, іншим прощають зраду. Коли закон стає вибірковим, справедливість перетворюється на інструмент тиску, а не захисту.

У ВКРАДЕНОМУ ХРАМІ ДО РАЮ НЕ ПОТРАПИШ

Ця фраза — не риторика, а моральне твердження: неможливо шукати спасіння там, де порушені заповіді. Слова «У вкраденому храмі в рай не потрапиш» нагадують, що святиня не може бути привласнена силою, адже те, що освячене молитвою і любов'ю, не належить людині, а Богу.

Коли святиню перетворили на попіл

Храм підірвали, щоб стерти сліди грабежу. Німці знали час підриву — і зняли все на плівку. Через десятиліття хроніка знову спливла — щоб сказати правду за тих, кого намагалися змусити мовчати.