Вы призваны обратиться сердцами к другому миру, грядущему
Небесный Иерусалим. Фото: Википедия
Новый Завет постоянно говорит, что Христиане — граждане грядущего Града, Небесного Иерусалима, они заброшены в этот мир как агенты Господа и Его Царства, они инаковы в первоначальном смысле слова «святой» — то есть «отделенный для Бога».
Вот, к примеру, миссионер, прибывший в обширную область, заселенную различными племенами каннибалов и охотников за головами. У них есть их сложившаяся каннибальская культура, в которой прославляется фигура воина, приносящего головы врагов (и их мясо) родному племени, а вот поползновения воинов противного племени сделать то же самое пресекающего своим могучим каменным топором.
Миссионер должен устанавливать с каннибалами как можно более дружеские отношения, искать взаимопонимания с вождем того племени, в котором он пребывает. Но цель его деятельности — обратить каннибаллов в христианство, что приведет к оставлению ими каннибализма и охоты за головами. Тут нужен большой очень такт, осторожность и деликатность, возможно, даже некоторые компромиссы с местной культурой. Но очень важно, чтобы миссионер не ассимилировался — то есть сам не становился каннибалом, и не искажал слова Божия, которое ему поручено проповедовать. То есть участие в каннибальских пиршествах или совершение молебнов за успешный поход за мясом/головами было бы не сообразным его миссии.
Миссионер должен быть верен племени, среди которого несет свое служение, в том смысле, что заботиться о временном и вечном благе его членов — не так, как они его видят, а так, каково оно с точки зрения слова Божия.
Мир, в котором мы живем, является падшим, он во зле лежит, и миссия христианина в этом мире не в том, чтобы поддерживать одно племя каннибалов против другого — хотя бы у них были и самые справедливые претензии к соседям-каннибалам по поводу их каннибальского поведения.
Он — посланник Небесного Иерусалима. Он исходит из того, что люди вообще призваны оставить каннибализм, если не племенами, то поодиночке.
Аргументация вида «Наше племя каннибалов — самое великое племя! Наши каменные топоры — самые каменные! Наши вожди — самые справедливые раздаятели мяса! А их подлое племя трусливых свиней годится только на закуску!» вообще никак для миссионера не убедительна. У него другая система ценностей.
Когда каннибалы (из своего или чужого племени) приступают к нему с требованиями сделаться шаманом в их племени, что давно сделал бы всякий порядочный каннибал, претендующий на связь с высшими силами, он должен попытаться объяснить, что его миссия вообще в другом.
Этот каннибальский мир вообще во зле лежит — со всеми его племенами — и вы призваны обратиться сердцами к другому миру, грядущему, «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис.11:6-9), присягнуть эту миру, быть его гражданами и его посланцами, и безусловно покориться Его Царю.
Читайте також
Ханукія в Україні: не традиція, а нова публічна реальність
В Україні ханукія історично не була традицією, але сьогодні її дедалі частіше встановлюють за участі влади
Про подвійні стандарти та вибірковість церковних традицій
Уже не вперше український інформаційний простір вибухає дискусіями довкола церковних звичаїв. Особливо тоді, коли слова і діла духовних лідерів починають розходитися.
Алогічність любові
Вчинки істинної любові не піддаються логіці: вони слідують серцю, жертвують собою і відображають євангельську сутність Христа.
Справедливість не за ярликами
В Україні дедалі частіше замість доказів використовують ярлики. Одних таврують за приналежність, іншим прощають зраду. Коли закон стає вибірковим, справедливість перетворюється на інструмент тиску, а не захисту.
У ВКРАДЕНОМУ ХРАМІ ДО РАЮ НЕ ПОТРАПИШ
Ця фраза — не риторика, а моральне твердження: неможливо шукати спасіння там, де порушені заповіді. Слова «У вкраденому храмі в рай не потрапиш» нагадують, що святиня не може бути привласнена силою, адже те, що освячене молитвою і любов'ю, не належить людині, а Богу.
Коли святиню перетворили на попіл
Храм підірвали, щоб стерти сліди грабежу. Німці знали час підриву — і зняли все на плівку. Через десятиліття хроніка знову спливла — щоб сказати правду за тих, кого намагалися змусити мовчати.