Запам'ятайте це
Цей сучасний варвар-пописько, що спокійно нищить пам'ятки спільної україно-польської і української історії (нанесено збитків державі більше 12 000 000 тільки по одному об'єкту), руйнує цвинтарі (викинув на смітник майже пів тисячі могил), бреше і абсолютно не поважає закони України. Цей провокатор, що ледь завершив зі скандалами духовну академію в кацапському Ленінграді, ганьбить українську церкву і підриває віру до неї з середини. По його справам відкрито дві кримінальні справи за нищення національної спадщини, наругу над могилами, незаконне використання бюджетних коштів, самоправство.... Всі намагаються зам'яти його "прихожани" з високих кабінетів "влади".
Ну хто ж в нас попа посадить... (((
Україні не потрібно ворогів, доки ось такі "бізнесмени" в рясах звуть себе монахами...((((
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.