Щойно переглянув "Чорний Патріарх"
Щойно переглянув пару хвилин фільму "Чорний Патріарх" з ресурсу СПЖо. Фільм і насправді чорний, бо у ньому все: відверта брехня, провокативні вислови, люта ненависть до своїх найближчих братів по вірі.Основний колір фільму - чорний.
Кіноефекти чторні, ввілають страшилками і диспресухою.
Цією отрутою годує УПЦ (МП)своїх вірян і нерозумних попів.
Отці УПЦ, агов!
Вас влаштовує таке положення?
Ви й надалі будете мовчати?
Ви станете нарешті викривати неправду, чи з нею будете спокійно уживатися й "пакі і пакі" нічтоже сумняшеся проголошувати?
P.S.: К сожалению, представитель Киевского патриархата выдал много эмоций, но так и не смог конкретно сказать в чем неправда фильма. И это не удивительно: крыть изложенные в документальной картине факты попросту нечем. Вот и приходится сбиваться на голословие
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.