Разрыв с Константинополем: Любовь не радуется неправде

Между РПЦ и Константинополем сейчас болезненный разрыв

Для кого-то оно действительно означает тяжелый выбор – когда люди живут где-нибудь в Западной Европе, и ближайшие православные храмы находятся именно в подчинении Константинопольскому Патриархату, или когда члены одной и той же семьи принадлежат к разным юрисдикциям. Это бывает не часто – но редкость таких случаев не уменьшает их трагичности. Люди действительно оказались в очень тяжелом положении, и я ни в коем случае не собираюсь преуменьшать глубокую огорчительность этой ситуации.

Но чаще всего это решение публично критикуют – и заявляют о своем намерении его не исполнять – люди, которым храм Константинопольского патриархата пришлось бы специально долго искать, и для которых эта ситуация – просто повод публично обозначить свою позицию. Они не будут слушаться священноначалия в этом вопросе.

И первое, что они говорят – то, что разрыв евхаристического общения есть грех против христианской любви. Что же, это зависит от контекста.

Христианам всегда следует поступать из любви. И Патриарх Варфоломей, и мирские политики, волю которых он исполняет, и ультрапатриоты, приветствующие действия Варфоломея криками  «Слава Нации – смерть ворогам!» – все они люди, созданные по образу Божию, искупленные драгоценной кровью Христовой, блага и вечного спасения которых ищет Бог – и должны искать мы.

При этом следует избежать одной очень простой ошибки – настолько простой, что она становится очевидной, как только мы назовем ее вслух. Любовь не означет, что мы всегда говорим «да». Манипуляторы – и в мирском, и в религиозном контексте – делают вид, что любовь всегда означает согласие, и если вы не соглашаетесь, то вы злой, не любящий человек.

Чаще всего речь идет о чем-то не очень серьезном – о деньгах. Так недугующий пьянством человек, узнав в вас верующего, просит у вас денег на выпивку – вам же Христос велел давать!

Но забота о подлинном благе человека может требовать другого – сказать «нет». Мы, увы, живем в падшем мире, где люди часто действуют против своего блага – и блага других. Человек, просящий у вас денег на бутылку – как и человек, кричащий «смерть ворогам» – не находятся на пути в рай. Было бы просто бессовестно поощрять их и дальше идти туда, куда они идут. Именно потому, что Бог их любит – и Христос взошел на Голгофу именно  затем, чтобы они не дошли туда, куда они, увы, направляются сейчас. Мы, как верные христиане, должны увещевать их обратиться на путь спасения.

Конечно, упорный грешник, какому бы греху он бы ни был привержен, встретит такие увещевания с негодованием и обидой. Он даже встретит с негодованием отказ поддержать его в его устремлениях.

Но в некоторых (и довольно многих) случаях любовь должна говорить «нет». Когда воплощенная Любовь и Истина ходила по земле, из ее уст исходили, в том числе, и довольно резкие и пугающие слова – в частности, о том, что некоторые услышат окончательное «нет», «отойдите от Меня, я никогда не знал вас» на последнем Суде.

Когда воплощенная Любовь и Истина ходила по земле, из ее уст исходили, в том числе, и довольно резкие и пугающие слова – в частности, о том, что некоторые услышат окончательное «нет», «отойдите от Меня, я никогда не знал вас» на последнем Суде.

У человека есть свободный выбор – и, будучи грешными людьми, мы часто выбираем неправильно – на беду себе и другим. В этой ситуации те, кто нас любит, будут нас обличать и увещевать. Как и мы должны обличать и увещевать других.

И вот отказ от общения – это форма увещевания.

Это мера, предусмотренная уже в Новом Завете. «Да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Матф.18:17), «с таким даже и не есть вместе» (1Кор. 5:11), «извергните развращенного из среды вас» (1Кор. 5:13).

Конечно, можно спорить о том, уместна ли такая мера в текущей ситуации, но то, что сама мера имеет библейские основания и глубоко укоренена в Священном Предании, достаточно очевидно. Разрыв общения может быть богоугодным делом и проявлением любви, проявлением заботы о Церкви – и о тех, с кем прерывается общение, поскольку они призываются к покаянию.

Многие обращают внимание на то, что Константинопольский Патриархат, со своей стороны, прерывать общение не стал, и сохраняет позволение мирянам Московского патриархата причащаться в своих храмах, что, со стороны, ставят ему в заслугу. И действительно, совне это выглядит очень мило.

Но это всегда так. Сторона, вносящая изменения, всегда ведет себя гораздо более «щедро» и «открыто», чем сторона, которая держится прежней веры. Это очень бросается в глаза, когда мы рассматриваем историю взаимоотношений между либералами и консерваторами в протестантском мире. Либералы, например, говорят: «мы больше не верим в Непорочное Зачатие... но мы славные, открытые ребята, – если вы хотите и дальше в него верить, мы не против поддерживать с вами общение». Консерваторы им отвечают: «нет, для нас Непорочное Зачатие –принципиальный элемент нашей веры, мы не можем признать вас за своих, если вы его отвергаете». Та же история с женским «епископатом» или «однополыми венчаниями» – либералы добродушно готовы поддерживать общение с теми, кто придерживается традиционных взглядов на вопрос, консерваторы говорят «нет, мы не можем разделять чашу с вами».

Со стороны людей, которым, в общем-то, и дела нет ни до догматов, ни до заповедей, либералы выглядят добрыми, открытыми, милыми людьми, которые являют христианскую любовь, – а вот те, кто держатся прежней веры, выступают неприятными злыднями, которые отвергают протянутую им руку дружбы. Но верующие люди понимают, что если они примут эту руку, они станут на путь разрушения своей веры.

Конечно, изменения, вносимые Константинополем, пока не касаются тех фундаментальных догматов, которые разрушены в западном либеральном христианстве. Пока можно говорить лишь об отдельных признаках движения в том же, либеральном направлении. Это и пример ведущего богослова Константинополя митрополита Каллиста Уэра, который поддержал «однополые браки», и пересмотр канонов, запрещающих второбрачие священников и прочее. Но главная проблема в другом – в притязаниях Константинополя на первенство. Причем на фоне ситуации, когда он использует уже имеющиеся у него возможности для того, чтобы присоединиться к светским властям в их нападках на Украинскую Православную  Церковь.

Признать эти притязания – значит произвести тяжелые разрушения во всем устроении Православной Церкви. Это значило бы признать законность власти над Церковью грубого и капризного диктатора, который, в свою очередь, находится под сильным влиянием внешних по отношению к Церкви политических сил.

Можем ли мы говорить о Патриархе Варфоломее так резко? Увы, да. Когда он сначала признает митрополита Онуфрия каноническим главой Украинской Церкви, а Филарета почитает раскольником, а после просьб светских политиков, украинских и американских, меняет свою позицию на противоположную, это никак не может быть актом пастырского правосудия согласно канонам. Это непредсказуемый каприз человека, на слово которого нельзя полагаться. Должны ли мы отдать всю Церковь в подчинение ему? О чем еще его могут попросить светские политики?

Но прислушаемся к его собственным словам:

«Нравится или нет нашим русским братьям, рано или поздно они будут следовать решениям, которые принял Вселенский Патриарх, потому что у них нет другого выбора... наши братья славяне не могут терпеть первенство Вселенского Патриархата и нашей нации в Православии».

Конечно, и весь мир, и славяне в особенности, многим обязаны грекам – и мы с глубокой благодарностью помним, что само Православие пришло к нам из грекоязычной Восточной Римской  Империи. Но означает ли это первенство греков как этнической группы? Якуты, например, приняли Православие от русских – претендуют ли русские православные по этому поводу на «первенство своей нации» над якутами? Нет, конечно, и это было бы вопиющей, антибиблейской нелепостью – «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:11).

Должны ли мы признавать власть над всей Церковью человека с такими странными взглядами?

Не секрет ни для кого, что вся кампания по созданию автокефалии направлена против Украинской Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Онуфрием. Президент Порошенко называет Церковь и «щупальцами врага», которые «надо обрубить», и «пятой колонной», и вообще язык ненависти со стороны властей в отношении Церкви для всех очевиден – как очевидна и перспектива отъема у нее важнейших монастырей и храмов. И здесь Патриарх Варфоломей выступает против Церкви – и на стороне ее мирских гонителей.

Должны ли мы оказать ему христианскую любовь? Несомненно. Но по отношению к человеку, который ведет себя неправильно, и причиняет великий вред Церкви, и собственной душе, эта любовь должна проявляться в твердом «нет». И способ это «нет» сказать – это прервать общение в Константинополем.

Это трагическое решение в трагических обстоятельствах, но оно продиктовано любовью. К Церкви. К Украине. К самому Патриарху Варфоломею и его сторонникам.

Читайте также