Мы были одним целым со всеми
Оrthofest 2019. Фото: Facebook
«А во что вы играете?» – спросила девочка у меня, глядя, как я что-то показываю руками, сидя спиной к лектору. Это был как раз ректор Киевской духовной семинарии еп. Сильвестр с темой совместимости веры и современной культуры.
Я ответила девочке, что мы не играем. Это я руками показываю то, о чем говорят, для людей, которые не слышат.
Девочка задумалась. Достала из сумочки печеньки и сказала: «Передайте им!».
Пусть ректор простит, что наша группа жевала печеньки на его лекции. Но отказать ребёнку было нельзя.
Это был единственный раз, когда нас выделили из всех 400 участников. А в целом, мне понравилось, что наша группа неслышащей молодёжи с переводчиками органично влилась в этот грандиозный православный молодёжный фестиваль. Не требовалось каких-то особых условий для нас. Просто мы были одним целым со всеми.
Сфотографировал момент священнослужитель и переводчик Архідиякон Діонісій Гангур.
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.