Чому губернатор говорить, що будувати храм УПЦ – аморально?
Голова Львівської ОДА Максим Козицький. Фото: «24 канал»
Не менш аморальним є будувати храми ПЦУ в Одеській області!
Дискримінація за релігійною ознакою? Порушення рівності всіх конфесій перед законом? Ні, не чув.
Ох, який шум зараз в ЗМІ здійметься на такі мої заяви.
Але!
Чому губернатор Львівської області Максим Козицький може таке говорити, а я ні? Він сказав, що будувати у Львівській області храм УПЦ – аморально. Він же державний чиновник, і перш за все має дотримуватися законів. Але якщо вони йому не писані, то тим більше мені.
Мова йде про сам принцип. Християнам інших конфесій, мусульманам, іудеям – можна, а УПЦ ні?
Це абсурд якийсь. Коли до цієї країни здоровий глузд повернеться?
Див. посилання на заяву губернатора в першому коментарі.
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.