Вот так вот Господь меня умудрил
Такого плана мне сегодня попадалось множество людей обоего пола. Худых, толстых, увечных, обычных, но несчастных( на дорогу, на восстановление документов, на больного ребенка), а то и откровенных: «Отец, подкинь мелочишку- трубы горят!»
Всем надо было от священника только одного- денег! Уже набило оскомину! Сначала вроде бы давал небольшие купюры с готовностью, но потом… Потом остались деньги на которые сам рассчитывал: целый список что надо купить.
И с раздражением уже смотрел на мужчину, что явно нацелился на меня. Ковыляет в мою сторону. И вот мы сближаемся. Я настроен воинственно против него (ну, в самом деле!- сколько можно?!). Он всем своим видом заискивает. И я не выдерживаю: «Все! Хватит! Что мог – раздал! Больше денег на дам!» И быстро его обошел, скорым шагом начал удалятся.
И вдруг в догонку: «Батюшка! Я только благословения хотел попросить! Мне только благословение надо…»
Как с ведра меня окатили. Вернулся, попросил прощение и с чувством благословил.
Вот так вот Господь меня умудрил.
Читайте также
Ханукия в Украине: не традиция, а новая публичная реальность
В Украине ханукия исторически не была традицией, но сегодня ее все чаще устанавливают при участии властей
О двойных стандартах и избирательности церковных традиций
Уже не впервые украинское информационное пространство взрывается дискуссиями вокруг церковных обычаев. Особенно тогда, когда слова и дела духовных лидеров начинают расходиться.
Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
Справедливость не по ярлыкам
В Украине все чаще вместо доказательств используют ярлыки. Одних клеймят за принадлежность, другим прощают предательство. Когда закон становится избирательным, справедливость превращается в инструмент давления, а не защиты.
В СВОРОВАННОМ ХРАМЕ В РАЙ НЕ ПОПАДЕШЬ
Эта фраза — не риторика, а нравственное утверждение: невозможно искать спасение там, где попраны заповеди. Слова «В сворованном храме в рай не попадёшь» напоминают, что святыня не может быть присвоена силой, ведь то, что освящено молитвой и любовью, не принадлежит человеку, а Богу.
Когда святыню превратили в пепел
Храм взорвали, чтобы стереть следы грабежа. Немцы знали время подрыва — и сняли всё на плёнку. Через десятилетия хроника всплыла вновь — чтобы сказать правду за тех, кого пытались заставить молчать.