О Покаянном каноне Андрея Критского

Канон Андрея Критского. Фото: ekklisiaonline.gr

Покаянный Великий канон — сочинение святителя Андрея Критского, жившего в конце седьмого века от Р.Х. По своему содержанию канон — сокровенная беседа с собственной душой. По форме — античная ритмическая проза. Он изобилует примерами из Ветхого и Нового Заветов, имеющими целью показать не только губительные последствия греховного состояния, но и бесконечное милосердие Божие, хотя и к падшему, но Его любимому творению.

Чтение Покаянного Великого Канона — это, своего рода, словесное паломничество в духовный мир святого Андрея Критского, в мир восточной монашеской мистики и православной византийской антропологии. Покаянный Великий Канон знакомит читателя и слушателя с духовным измерением бытия: жизнь как стояние перед вечным Богом в сердечном молчании и творческой созидающей деятельности, как умственное богосозерцание, как восхождение к вершинам святости через отсечение слабой греховной воли и утверждение последней в добре через исполнение двуединой заповеди о любви к Богу и человеку. Кратко эту парадигму человеческого бытия выразил еще блаженный Августин в своей «Исповеди»: «До тех пор пребудет в смятении сердце мое, пока не успокоится в Тебе, Боже».

Настоящий труд Преосвященного Ионафана (Елецких), архиепископа Херсонского и Таврического, представляет читателям четыре опыта переложения на русский язык Покаянного Великого канона св. Андрея Критского по дням первой седмицы Великого Поста и полный текст канона в четверг пятой седмицы Великого поста, т.н. Мариино стояние (славянизированная, прозаическая, ритмическая и стихотворная версии. Последняя — избранные тропари 1 и 2 песни канона). Ирмосы канона оставлены в церковнославянской версии Постной Триоди. Пояснительные слова выделены курсивом. Пунктуация славянизированной версии следует, как правило, знакам препинания в Постной славянской Триоди.

В Великом Посту в православных храмах канон неоднократно читается на малопонятном ныне церковнославянском языке по древней Постной Триоди.

Поэтому его глубокие духовно-нравственные назидания и библейские исторические параллели, равно как и тонкие психологические наблюдения святителя Андрея, увы, недоступны современным прихожанам и большей части нынешнего духовенства. Помимо малой понятности, в богослужебных церковнославянских и позднейших русских переводах канона имеются тропари, в которых даже встречаются некоторые несоответствия повествованию Священного Писания.

Например, в 5 песне канона (8 тропарь) благочестивые еврейские повивальные бабки именуются «убива́ющими иногда́ безво́зрастное му́жеское», т.е. убийцами еврейских младенцев. Однако, согласно библейскому тексту они, благодаря некой хитрости, не исполнили жестокое повеление фараона (ср. Исх.1:15-21).

В церковнославянском варианте Постной Триоди (вероятно, при переписке или при наборе текста), видимо было утрачено окончание тропаря, лишившее его моральной сентенции и логической завершенности. Этот досадный пропуск был творчески восполнен автором (курсив в конце тропаря). В настоящем издании уточнено автором русское переложение и первого тропаря канона «Откуду начну плакати…»

При чтении канона следует иметь в виду и то, что св. Андрей Критский, как поэт, пользовался вероятно т.н. таргумами — сведениями устного и часто легендарного характера. Это особенно заметно в эпизоде с ветхозаветным Ламехом, который якобы рыдал о совершенных им злодеяниях (в частности, в связи с убийством им юноши). Об этом плаче в тексте Библии прямо не упоминается. Архиепископ Ионафан тактично и мягко «подправляет» этот тропарь о Ламехе, вставляя замечание: «…как говорят…»

Кроме редакционных ошибок в богослужебном тексте Постной Триоди и его малой понятности, существует еще одна немаловажная проблема — культурно-эстетическая, возникающая при чтении покаянного канона на русском языке в рамках преимущественно церковнославянского богослужения: русский, «невоцерковленный» текст «режет» слух, вызывая резкую критику самой практики богослужебного употребления современных языков, как якобы «непригодных» или «низких» для этой цели. Настоящий опыт переложения канона включает в себя в большей или меньшей степени некоторые формы церковнославянской лексики (зва́тельный падеж — «душе́», а также слова «аз», «ви́ждь», «даждь» и др.), благодаря которым все четыре опыта переложения канона приобрели «церковное» звучание. Архаика изложения канона особенно заметна в русском славянизированном варианте.

Работая над переложениями канона на русский язык, автор руководствовался современными принципами перевода, согласно которым последний должен точно передавать смы́сл оригинала, а не следовать буква́льно иноязычному тексту.

При этом в помощь привлекались доступные автору отечественные и зарубежные переводы канона на русский и украинский языки, сделанные в ХIХ-ХХ веках, и, разумеется, греческие издания. В настоящем труде владыки Ионафана удачно уточнен смысл малопонятных и трудных для перевода тропарей покаянного канона.

Приступая к работе над славянизированным вариантом канона, автор руководствовался предложением архиепископа Иркутского Тихона (начало ХХ ст.): «Следует (предстоящему Поместному Собору. — О.М.) рассмотреть вопрос об изменении в словосложении своем церковнославянского языка в более понятную и близкую к складу русской речи форму. Такой перевод есть настоятельная необходимость».

Русское славянизированное изложение отвечает этой необходимости и может заинтересовать тех, кто ранее предпочитал чтение канона в традиционной церковнославянской традиции, с тем однако, преимуществом, что смысл читаемого будет совершенно ясен.

Русский славянизированный и русский прозаический тексты настоящего канона близки друг другу по синтаксису и по «строгому» настроению.

Сохраняя высокий лирический слог, ритмическая проза канона близка эсхатологическим переживаниям и ожиданиям православных читателей: «Душе́ моя, душе́! Уж бли́зится кончи́на, но ты не ду́маешь о се́м и не гото́вишься. Восста́нь! Уже́ бли́з вра́т тво́й Судия́ стои́т и вре́мя истека́ет, бу́дто сон; сло́вно цвето́к, вся жи́знь твоя увя́нет! Почто́ же в суете́ мяте́шься ты?!»

Опыт поэтического изложения избранных тропарей из 1 и 2 песней канона дополняют русский колорит ритмической версии канона. Переложение образно и неожиданно передает ветхозаветные библейские события: «О своево́лие Ада́ма, змея́ кова́рная, меня́ обви́в, ты жа́лом то́нким нашепта́ла забве́нье Бо́га и зате́м, сомне́ньем у́м мой ослепи́в, ты пло́д мне с я́дом сла́дким протяну́ла, меня́ блаже́нства ве́чного лиши́в!»

Божественный кенозис — снисхождение Божественного Логоса — Сына Божьего — до образа служащего человеку Раба — основание морального учения христианства. Любовь и милость — выше холодной правовой справедливости. Такова основная мысль покаянного канона святого Андрея Критского. Этот высочайший нравственный евангельский императив — снисхождение к падшим — много позже повторит и великий гуманист А.С. Пушкин: «И долго буду тем любезен я народу,… ́что ми́лость к падшим призывал!»

В заключение уместно было бы вспомнить высказывание П.П. Кудрявцева, профессора Киевской Духовной Академии (начало ХХ ст.), который писал: «Отчего бы не допустить возможности такого переложения богослужебных молитв и песнопений на русский язык, при котором бы сохранился внутренний стиль этих молитв и песнопений? Это, конечно, возмо́жно, но для своего осуществления требует и любви к делу, и литературного вкуса, и творческого дара. Много нужно подлинного религиозного вдохновения для того, чтобы найти на современном русском языке такие слова, какие проникли бы в сердца́, привыкшие к иным словам» (Цитируется по: Протоиерей Николай Балашов «На пути к литургическому возрождению», М., 2000г., с. 127).

Настоящий труд преосвященного Ионафана (Елецких), архиепископа Херсонcкого и Таврического, в котором удивительным образом собрались воедино и знания богослова, и творческий дар церковного композитора и духовного поэта, на наш взгляд, воссоздает иско́мый стиль старинной русской речи, в нем найдены те слова, которые поистине «западают в душу». Публикация настоящего пятилетнего труда владыки Ионафана, несомненно, знаменует собой заметный литературный итог более чем столетних усилий священнослужителей и переводчиков Русской Православной Церкви изложить по-церковнорусски замечательное духовное творение христианской древности — Покаянный Великий Канон святого Андрея Критского.

Олег Мишуков, доктор филологических наук, профессор Херсонского государственного университета

Читайте также