Почему Греция признала гей-браки
Вначале Элладская Церковь под давлением признала ПЦУ, затем поддержала меры властей в борьбе с ковидом. Стоит ли удивляться, что ее не стали слушать в отношении гей-браков?
15 февраля 2024 года греческий парламент принял закон, легализующий однополые браки и дающий право гомосексуальным парам усыновлять детей.
Парламент проголосовал большинством голосов (175 против 75), еще 40 человек воздержались. Перед голосованием страсти были накалены до предела.
Мы писали, что многие греческие иерархи возмущались выжидательной тактикой архиепископа Иеронима, требуя от него более решительных заявлений и действий. Некоторые митрополиты прозрачно намекали предстоятелю, что надо вывести народ на баррикады, приводя в пример покойного Архиепископа Христодула, который фактически инициировал народное движение против новых паспортов.
Тогда, в 2000-м году, Церкви удалось вывести на улицы 150 тысяч человек и собрать три миллиона подписей под петицией к правительству не принимать решение о введении новых документов. Да, победило в той битве государство, но многие политики поняли, что с Церковью надо считаться, что за ней народ, а за ним – сила. Совершенно противоположное отношение к Церкви мы наблюдаем сейчас.
Власти Греции: «Церковь должна молчать»
В процессе обсуждения законопроекта политики и представители правительства постоянно подчеркивали, что легализация гей-браков – дело властей, а не Церкви. Премьер Мицотакис в этой связи неоднократно повторял слова Христа из Евангелия: «Божье Богу, а кесарево – кесарю». Позже он пошел еще дальше, заявив, что «священникам – священническое, а парам – парное», как бы «адаптируя» слова Спасителя под текущую ситуацию в Греции.
В свою очередь, некоторые политики «переплюнули» Мицотакиса, заявив, что гомосексуальные отношения – это не грех. То есть, государство по сути взялось объяснять Церкви вопросы нравственного и богословского характера. В то же время, правительство отказалось включить представителей Церкви в парламентские дебаты по вопросу гей-браков, отмахнувшись фразой, что «мы священников услышали, и ничего нового они нам не скажут».
Другими словами, власти делали все, чтобы не только продемонстрировать свое пренебрежение к мнению Церкви, но и заставить Ее представителей замолчать. Как бы там ни было, но даже с учетом пошатнувшихся позиций Элладской Церкви, со стороны властей были опасения, что Синод своими жесткими решениями по гей-бракам спровоцирует народное возмущение и акции протеста, чего, как известно, никому из политиков не хочется.
Церковь Греции: «Мы не имеем права молчать»
Именно поэтому Мицотакис и члены правительства пытались как-то договорится с Архиепископом Иеронимом и греческими митрополитами. Буквально за несколько недель до голосования в прессу просочилась информация, что премьер-министр и Предстоятель Элладской Церкви тайно встречались по этому вопросу. Эта секретность вызвала возмущение как со стороны верующих, так и со стороны иерархов, спровоцировав слухи, что власть и Церковь смогли о чем-то договориться. Ситуация была настолько накалена, что некоторые иерархи даже начали собирать подписи под требованием к Архиепископу Иерониму созвать Синод. Дальше молчать было нельзя, и Предстоятель Элладской Церкви созвал внеочередное заседание Священного Синода сам.
Позиция митрополитов была единодушной: гей-браки – зло, они противоречат учению Церкви и традициям народа, и легализировать их нельзя. Греция замерла в ожидании реакции: народ ждал реакции правительства, а правительство – народа. Но…
Очень скоро стало понятно, что позиция Церкви настолько слаба, что ее можно вообще не принимать во внимание. Политики начали раздавать интервью, в которых (уже не переживая за последствия) рассказывали, что решения Синода никак не повлияют на решение о легализации гей-браков.
Отлучать или не отлучать?
Уже за несколько дней голосования ситуация приобретает странные и даже комические очертания. Незадолго до заседания парламента по вопросу гей-браков Предстоятель Элладской Церкви предложил (несмело, невнятно, с формулировкой «почему бы не…») провести народный референдум по этому вопросу.
Понятно, что в случае референдума властей ждал бы полный и жестокий провал, потому что против гей-браков выступает не менее 90% греков (если не больше). Поэтому государство на предложение Иеронима отреагировало жестко, в стиле «не лезь не в свое дело».
Это был серьезный удар по репутации Церкви, и Архиепископ Иероним сделал шаг, чтобы как-то спасти положение, предложив поименное голосование. Намек понятен: если депутаты будут голосовать открыто, то народ «сделает выводы», а Церковь будет знать, кого надо отлучать от Причастия. Это предложение тоже поначалу встретило резкую критику со стороны правительства, но буквально через несколько часов власти свою позицию поменяли и приняли вызов Церкви. Голосование сделали открытым.
Здесь надо сказать, что к анафеме депутатов, которые проголосуют за легализацию гей-браков, призвал митрополит Морфский Неофит. Но его слова власти Греции не испугали.
Во-первых, митрополит Морфский – представитель Кипрской Церкви и может не причащать только тех, кто приедет в его епархию.
Во-вторых, из греческих иерархов никто примкнуть к его позиции не решился (кроме митрополита Калавритского, пообещавшего, что накажет проголосовавших).
В-третьих, политики начали говорить, что даже если Церковь и примет решение о запрете на причащение, оно не станет для них препятствием, и в храм они будут ходить, как и прежде.
Ситуация выглядела так, что, согласившись на поименное голосование, правительство приняло вызов Церкви, давая понять, что не ждет от иерархов никакого серьезного противодействия.
Церковь и власть: что дальше?
Здесь нужно заметить, что в Греции гей-браки (как и традиционные) будут проходить регистрацию через местные муниципалитеты. Чиновники (мэры населенных пунктов, клерки и служащие госучреждений) не регистрировать эти браки не могут. Но священники – это тоже в каком-то смысле государственные чиновники, которые получают зарплату и очень тесно сотрудничают с главами муниципалитетов. Такое положение Церкви, естественно, усложняет ситуацию и уже сейчас заставляет многих верующих спрашивать у священников и митрополитов – что дальше? Пока на этот вопрос не ответил никто, кроме уже упоминавшегося выше митрополита Калавритского, сказавшего: «Что будет дальше – вы увидите».
Но уже сейчас мы можем тоже кое-что увидеть. В вопросе легализации гей-браков политики четко продемонстрировали пренебрежение мнением Церкви. Власти показали обществу, что Элладская Церковь слишком слаба, чтобы с ней надо было считаться. И они во многом правы.
Будучи почти государственным ведомством, Элладская Церковь находится в постоянном взаимодействии с органами власти и в своих решениях вынуждена ориентироваться на позицию властей или «текущего момента». Но больше всего авторитет Церкви подорвало не это. В конце концов, если во главу угла ставится Евангелие, в союзе Церкви и государства нет ничего плохого.
Плохое начинается тогда, когда иерархия забывает о словах Христа и слишком прислушивается к словам кесаря. Или просто не спорит с кесарем, если тот откровенно заблуждается либо идет против Евангелия. За последнее время мы можем отметить, как минимум, две такие ситуации в Греции.
Почему Церковь Греции потеряла «силу»?
Первая такая ситуация – это признание Элладской Церковью ПЦУ. Признание, которое в чем-то напоминает ситуацию с признанием властями гей-браков: решения были приняты начальством без оглядки на требования и желания народа. До сих пор последствия легитимизации Думенко сказываются в жизни Греческой Церкви, в которой подавляющее большинство простых верующих и священников, а также большое количество иерархов, с признанием ПЦУ не согласны. Превращение Думенко из раскольника в «канонического» иерарха одним росчерком пера не может не вызывать вопросов и не подрывать доверия к тем, кто это «превращение» поддержал.
Вторая – это отношение к коронавирусу. Многие иерархи Элладской Церкви закрывали храмы, запрещали богослужения, принуждали к вакцинации священников, запрещали несогласных и не заступались за тех священников, которые продолжали служить и подвергались преследованиям со стороны властей. Коронавирус, как и Томос, показал простому верующему народу, что для иерархов Греции есть вещи и поважнее Евангелия. А значит, и слова о недопустимости гей-браков уже не воспринимаются как слова тех, «кто имеет силу».
О чем это говорит? О том, что не бывает в истории Церкви ошибок, которые бы не влияли на жизнь верующего народа на протяжении многих столетий. С другой стороны, это говорит, что не бывает ошибок, которые нельзя исправить. Просто бывают люди, которые, сделав ошибку, исправлять ее не спешат.
