А что изменилось?
Кто спасается в УПЦ, тому политика вряд ли станет аргументом для радикальных изменений в духовной жизни.
Если вдруг взять и выключить оголтелый вой томосной пропаганды, выжигающей мозг из всех девайсов, то сразу всплывает вопрос: а что, собственно, изменилось?
Завезли из космоса новых священников/епископов/проведников? Или Дух святой вдруг снизошел на клириков УАПЦ/КП и заговорили они «на всех языках», исправив свое образование, укрепив духовный опыт, нарастив уровень и степень праведности?
Можно прогуляться любым воскресным утром по киевским храмам разных конфессий и увидеть, сколько и куда людей реально приходит на богослужения. Не на Пасху с харчами, а в самое рядовое воскресенье, на Литургию. Вся липовая социология рассыпается, как трухлявый пень. Почему? Да потому, что душу не проведешь. Человек в церковь идет не за геополитической безопасностью, политической незалежностью и не потому, что «куда все туда и я». Как правило, в храм идут (бегут, ползут), когда внутренний мир выть начинает. Когда жаренный петух в одно место, когда комфортный мирок вдребезги, когда близкие минус и болячки плюс. И в храме человек ищет не «исторычнэ право», а Бога. Который в конце концов остается единственным прибежищем и надеждой.
А приближаясь к Богу, приближаешься к тому, что называют термином «благодать Божья». Это то, что так естественно знакомо для воцерковленных людей и дебри непроходимые для площадных горлопанов. То, что ощущается где-то на невероятно тончайшем, сакральном уровне. К чему самостоятельно прийти невообразимо сложно, и за помощью в чем человечество не одну тысячу лет прибегает к услугам (от слова служить) священнослужителей.
И тут уже вышиванка точно не сертификат аутентичности. Священник либо Богу служит, либо религиозно-политическим бизнесом занят. Поэтому к одним очереди и до, и после службы, а у других вроде и храм в золоте-мраморе, и облачение с камнями, а на праздничной службе три бабули, два туриста.
Кому было до 15 декабря комфортно и благодатно в УАПЦ/КП, тот там и останется. А кто спасается в УПЦ, то политика вряд ли станет аргументом для радикальных изменений в духовной жизни.
Церковь – это институт человеческий, но учрежденный и опекаемый Богом. И контрафактом душу не обманешь. Никто не в состоянии принудить верующего сменить Церковь, потому что того требуют политические реалии. Этого не смогли достичь сто лет тому назад большевики v1.0, с их мощью и напором, а этим нынешним, v2.0, не под силу уж и подавно…
Читайте також
Справедливість не за ярликами
В Україні дедалі частіше замість доказів використовують ярлики. Одних таврують за приналежність, іншим прощають зраду. Коли закон стає вибірковим, справедливість перетворюється на інструмент тиску, а не захисту.
У ВКРАДЕНОМУ ХРАМІ ДО РАЮ НЕ ПОТРАПИШ
Ця фраза — не риторика, а моральне твердження: неможливо шукати спасіння там, де порушені заповіді. Слова «У вкраденому храмі в рай не потрапиш» нагадують, що святиня не може бути привласнена силою, адже те, що освячене молитвою і любов'ю, не належить людині, а Богу.
Коли святиню перетворили на попіл
Храм підірвали, щоб стерти сліди грабежу. Німці знали час підриву — і зняли все на плівку. Через десятиліття хроніка знову спливла — щоб сказати правду за тих, кого намагалися змусити мовчати.
Від молитви до менеджменту: в Лаврі – нові «освітні програми»
Поки в Лаврі шукають «сакральне серце України», давня святиня перетворюється на майданчик експериментів: тепер тут пропонують «унікальні» курси з маркетингу.
Бути собою, коли всі збожеволіли: сила совісті і віри
Ми живемо у світі, де зло називають добром, а брехню — правдою. Ті, хто втратили совість, намагаються навчати нас моралі. Але навіть коли світ навколо зводить правду до божевілля, важливо не зраджувати Бога, свою совість і людяність. Бо істина — не там, де більшість, а там, де правда і Бог.
Різдво без канікул
Шкільні канікули у Рівному завершаться саме на свято Різдва за Юліанським календарем. Для багатьох родин це означає повернення до навчання замість спільного святкування важливого духовного свята.