Матрона Московская или Языческая

Лет восемь тому назад в один из запорожских храмов привезли частичку мощей Матроны Московской. Это было на Крестопоклонной неделе Великого поста. Возле красиво украшенного мощевика поставили огромную, выше человеческого роста, икону. Притом, эта икона была написана в живописном стиле. На ней была изображена простого вида, с довольно грузными чертами тела, бабушка, которая заслонила собой Распятие, стоявшее посреди храма. К этому живописному полотну, с мощевиком, который лежал на аналое, была выстроена многотысячная очередь желающих поцеловать мощи, приложить к ним разные материальные и духовные ценности. Ко Кресту, для того, чтобы поцеловать Распятие, из этой огромной очереди не подошел ни одни человек.

Само собой разумеется, что вокруг мощей стояло множество деньгоулавливателей, которые, почему то, называются у нас «кружками», хотя внешне они напоминают бидоны. Вся эта акция была устроена в стиле предыдущего молодого архиерея, который любил часто повторять: «скромность (т.е. смирение) – самый короткий путь к забвению и нищете». Не будем с ним спорить, потому что жизнь, в согласии с духом Церкви и традицией святых Отцов, он, и в самом деле, давно забыл. Я хочу поговорить о другом.

Если бы я зашёл в тот день в храм в качестве мирянина или человека, сочувствующего протестантам, то это был бы мой последний приход в Православную Церковь. Зрелище было удручающее. Я задал себе вопрос: «Где была вся эта толпа людей до приезда в храм мощей, и где она будет после этого»? Выстроится ли она в очередь на причастие в Великий Четверг, или они забудут дорогу в храм сразу же, как увезут мощи?

Я ничего не имею против преподобной Матроны Московской. По всей видимости, это был человек, который прожил благочестивую жизнь и сподобился блаженной участи святых в Царствии Божием. Я о другом. То, в чём нас обвиняют протестанты как в идолослужении, – на самом деле, не всегда является обвинением голословным. И мне бы хотелось, для нас же самих, определить критерии, где заканчивается православное почитание святыни, и где начинается языческое идолослужение.

Внешне разницы нет никакой. Подходим, целуем, молимся… Вся разница во внутреннем содержании. Как известно, христиане поклоняются только Богу, а почитают всё то, что имеет к Нему отношение. Слово «святость» этимологически восходит к древнееврейскому qadoš – отделённый. То есть изъятый из среды мира и посвящённый на служение Богу. В святости мы всё равно почитаем Бога в лике Его святых и предметов как орудий действия Его Промысла.

Если взять выше приведенный пример, то мы увидим, что православное почитание Матроны Московской должно бы выглядеть примерно так.

Христианин, познакомившись с жизнью этой подвижницы, проникшись к ней любовью и уважением, в знак благоговения и почитания её земного подвига, целует частички мощей, молится о её небесном заступничестве у Престола Божия.

В языческом варианте это будет иначе.

Есть объект (мощи), приложившись к которым, можно получить бонус для более комфортной жизни или решить её существенные проблемы. Через дотрагивание, втирание, целование и проч., мы взаимодействуем с объектом и, таким образом, получаем доступ к его положительной энергетике.

Зачем стояла эта очередь в храм, я не знаю, но могу предположить, что православных в ней было значительно меньше, чем язычников. Говоря о православных, я думаю, что среди них есть и немало таких, которые, в почитании святыни, несут в себе элементы и язычества, и Православия. Т. е. это некий такой сложный сингенез, в котором присутствует и то, и другое. Нередко это порождает хроническую любовь к паломническим поездкам, такую себе форму православного бродяжничества по монастырям.

Ещё одно важное наблюдение. В «православных» проектах работает тот же принцип, что и в маркетинге. Упаковка важнее, чем сам товар. Несколькими годами ранее, чем в описанном случае, в епархию привезли частицу мощей преподобного Серафима Саровского. Было велено объявить на проповеди, что в таком-то храме, в такое-то время будет открыт доступ, можно приложиться и т. п. После объявления я от себя добавил, что вот в том углу нашего храма находится икона преподобного Серафима Саровского, с такой же частичкой мощей. Можно и не ехать никуда, подойти, помолиться и поцеловать, кто хочет. Народ кивнул и бросился в храм, где было объявлено о прибытии мощей. Частичка там было такая же по размеру, но оформление было совсем иное. Ковчег серебряный, большой, внушающий, что там мощи куда более значимые, чем те, что у нас в храме. Об этом же однозначно говорили и надутые хмурые лица пономарей, тоскующих у мощей в обнимку с «кружками». Хотя понятно же, что и мощи одинаковые, и святость их одна и та же.

Следующий вывод, который я сделал, что для раскрутки вот таких проектов нужен и соответствующий материал.

Я не сомневаюсь, что преподобная Матрона Московская – святая и человек, достойный почитания и  прославления. Но информация о её жизни была преподнесена как некий мистический триллер, что и вызвало, как оказывается, оживлённый интерес к её мощам. Но друзья, неужели Димитра или Елена Киевские менее интересны нам по жизни и святости? Неужели мы не видим, что здесь дело совсем в другом? Не однозначны и те акценты, которые ставятся в некоторых молитвах к преподобной Матроне. «Заступница, Спасительница, Матушка»… Есть терминологически устоявшиеся выражения, которые допустимы только в отношении Спасителя и Божией Матери и не допустимы ни к кому из святых.

Читайте также