Счастливый бедняк
Только ему и было дело и радость – еда. Просыпался он – ждал завтрака, от завтрака ждал обеда, от обеда – ужина. Но и этой утехи он скоро лишился. Ел он так много и так сладко, что испортился у него желудок и позыва на еду не стало. Призвал он докторов. Доктора дали лекарства и велели ходить каждый день по два часа на природе.
И вот ходит он однажды свои положенные два часа и все думает о своем горе, что нет охоты к еде. И подошел к нему нищий.
– Подай, – говорит, – Христа ради, бедному человеку.
Богач все о своем горе думает, что ему есть не хочется, и не слушает нищего.
– Пожалей, барин, целый день не ел.
Услыхал богач про еду, остановился.
– Что же, есть хочется?
– Как не хотеть, барин, страсть как хочется!
«То-то счастливый человек», – подумал богач и позавидовал бедняку.
Читайте материалы СПЖ теперь и в Telegram.
Читайте также
Византия: Игра престолов с кадилом в руках и 1000 лет величия
Представьте государство, где трон взлетал к потолку, а за столом ели вилками, когда Европа еще ела руками. Это история о вере, власти и золоте.
Золотой запас Святого Семейства: как дары волхвов спасли от нищеты
Расследование судьбы Даров волхвов: как выглядят реальные предметы, принесенные Младенцу, и каким чудом они пережили падение трех империй.
Рождество без глянца: о чем молчит черная пещера на иконе
Почему Богородица отворачивается от Младенца, а в центре праздничной иконы зияет адская бездна. Разбор драмы, скрытой в красках.
Кровь на фундаменте отечественного христианства
История первых киевских мучеников Феодора и Иоанна, чья смерть показала князю Владимиру страшную изнанку язычества и предопределила Крещение Руси.
Лед тронулся: почему у зла не хватит снега, чтобы отменить весну
В мире, где «всегда зима, но никогда не Рождество», мы узнаем свою реальность. О том, почему лед отчаяния обречен растаять, и какую цену Бог заплатил за нашу весну.
Сломанный нос святителя: что нашли врачи в гробнице Николая Чудотворца
О результатах экспертизы 1953 года: следы пыток, тюремный артрит и загадка мироточения из сухих костей, которую наука не может объяснить более полувека.