Странный выбор «золотой молодежи»

Чем жизнь продвинутой молодежи двухтысячных отличается от жизни молодежи двухсотых? Ничем...

У меня прямо противоположные общепринятым ассоциации, связанные со словосочетанием «золотая молодежь». По-настоящему – это та юность, которая смогла свою короткую жизнь на земле прожить так, чтобы получить «золотую корону» от самого Бога.

С этими победными венцами они и изображаются на святых иконах. Это мученицы Татьяна, Екатерина, Варвара и им подобная «молодежь», сумевшая сказать Христу: «Да», а миру – «Нет».

Чем жизнь продвинутой молодежи двухтысячных отличается от жизни молодежи двухсотых? Ничем. Те же тусовки, тот же гламур, те же развлечения, тот же блуд. Хорошо сохранившиеся, благодаря консервации вулканическим пеплом, произведения искусства жителей Помпей, иллюстрируют их богатую эротическую фантазию. Дети богатых римлян тогда жили такой же жизнью, как и дети современных олигархов.

Татьяна была дочерью консула и имела все для обеспеченной, благополучной и роскошной жизни. Но она почему-то не стала «мажором», хотя и имела для этого все необходимые условия.

Нет же, она стала диаконисой, хотя понимала, чем это может для нее окончиться. Не раз она видела, как христиан отдают на съедение львам, знала, что происходит во время пыток, понимала, чего ей нужно ждать, если ее вера станет известной. Божий промысел приводит девушку к развилке между двух дорог. Одна ведет к пыткам и мучительной смерти, другая к роскошной обеспеченной жизни. Татьяна выбирает правый путь, тот что ведет вверх.

Откуда в этой, по-настоящему «золотой молодежи», бралось столько веры, мужества и решимости? Каким образом в этих хрупких, нежных, юных, не знавших еще страданий, телах оказалось столько нечеловеческого терпения?

И ведь вот что удивительно. Татьяна была не умудренной сединой старицей, познавшей всю суетность богатства и тщету наслаждений. Она еще не успела прийти к тем годам, когда бы имела право, исходя из богатого жизненного опыта, сказать: «Все суета и томление духа». Нет, Татьяна совсем юная и жизнь для нее красива и сладка, словно некая загадка, манящая ароматами молодости. Но девушка выбирает смерть, и не простую, а страшную.

Для меня остается загадкой, откуда в этой, по-настоящему «золотой молодежи», бралось столько веры, мужества и решимости? Каким образом в этих хрупких, нежных, юных, не знавших еще страданий, телах оказалось столько нечеловеческого терпения? Как на свет появляются души с твердостью алмаза? Я понимаю, что все они изумительные произведения Святого Духа, но что-то в их душах должно быть такого, что давало бы возможность благодати жить в них, как в своих избранных сосудах.

Мученичество христиан ставит перед нами один очень важный вопрос. К сожалению, о нем сегодня мало кто задумывается. В те далекие времена, впрочем, как и сейчас, все то, что называется личными убеждениями, включая веру и религию, было, по сути, индивидуальным делом каждого. Римским чиновникам, которые выполняли распоряжения императора, было глубоко безразлично кто во что верит, и кто кому дома молится. Им нужно было лишь формально зафиксировать, что такой-то гражданин положил ладан возле такой-то статуи, о чем «подписью собственной руки удостоверяю».

Приношение жертвы идолу – это протокольно-бюрократическая процедура, не имеющая, по сути, никакого значения. Сделай, что тебе сказали, и иди домой, молись кому хочешь, верь, как знаешь, не задерживай очередь и не морочь голову по поводу «какого-то Христа, которого распяли, а вы думаете, что Он живой». 

Дома мягкая постель, вкусное вино, фрукты, бассейн и услужливые рабы. А тут острые ножи, огонь и пыточные инструменты. Верить в идолов никто не просит, положи ладан и иди гуляй. И вот в очереди на возложение ладана возникает «пробка». Кто-то упирается и не хочет совершать, казалось бы, совершенно безобидный, ни к чему не обязывающий, ритуал. Плиний Младший вполне логично писал о таких императору: «Кто бы они не были, но за одно свое упорство достойны наказания». Но истинные христиане почему-то предпочитали умирать тяжело, мучительно, больно, но не совершать того, что от них требовали римские бюрократы.

Как же соотносится внешнее (телесное) с внутренним (духовным)? Где границы допустимого компромисса?

Почему? Какая связь души с механическим принесением своей рукой кусочка дымящегося ладана на жертвенник перед «творением дел рук человеческих»? Тем более, что сам апостол Павел писал: «Идол в мире ничто». Если «ничто», то и жертву мы приносим «никому», и в душе продолжаем верить в Иисуса Христа, Сына Божия.  Где же здесь грех?

Вопрос, на самом деле, очень важный и требующий правильной богословской оценки. Как же соотносится внешнее (телесное) с внутренним (духовным)? Где границы допустимого компромисса? Нужно ли вообще обращать внимание на внешнее? Или можно его игнорировать, как условность, не имеющую значения?  Если «да», то смерть мучеников не подвиг, а упорство «недалеких» фанатиков. А если «нет», то почему? Как это обосновать? Давайте подумаем.

Первый аргумент в пользу мучеников – свидетельство церковного опыта. Бог их подвиг принял, прославил и превознес. Это нам известно из многочисленных откровений. Но может Бог это сделал по любви, как дар за страдания? А вот если бы они поступили «мудро» и с «рассуждением», принесли бы формально жертву идолам, а в духе остались бы верными Богу, то может быть Он бы их тоже похвалил за рассудительность и за то, что были «кротки, как голуби» и «мудры, как змеи»?

Но здесь у меня только один аргумент – духовно-аскетический опыт. Мне рассказывали духовно чуткие люди, что у них прекращалась молитва и уходила благодать только от одной маленькой безобидной лжи. «Неловко было ответить знакомым на вопрос о цене одной покупки, стыдливо занизила» – и благодать ушла. «Приехала на такси, а маме сказала, что меня подвезли», ну, казалось бы, а здесь что такого? А вот молитва ушла…

Все, что с нами происходит, имеет прямое отношение к нашей вере и спасению.

Другой человек из своего жизненного опыта рассказывал, как он долгое время не обращал внимание на то, что называется формальной ложью. Это даже не обман, а некие отписки или приписки того, что называется формально-административными требованиями. Это всего лишь никому не нужный документооборот, к вере и религии уж тем более отношения не имеющий. Но так случилось, и Бог больно показал, что к Нему имеет отношение все. Стало вдруг понятно – лучше отказаться от престижной должности и положения, чем продолжать жить по правилам игры, связанной с лукавством и ложью, пускай и безобидными.

На самом деле, все, что с нами происходит, имеет прямое отношение к нашей вере и спасению. Мы имеем автономную совесть и нормы веры, которые не имеют права соотноситься с условностями внешней жизни. К примеру, мы возмущены, что государство нас грабит высокими и неоправданными тарифами, но мы всё равно не имеем права таким же образом поступать по отношению к государству. За свои беззакония будут отвечать перед Богом те люди, которые их творят, но это вовсе не значит, что и мы должны им отвечать тем же самым.

Есть закон взаимосвязи между внутренними убеждениями и внешним поведением. Те люди, которые легко, в зависимости от выгоды, меняют свои убеждения, партийную принадлежность, веру, мораль и проч., уже заживо погибли. Все, что мы говорим и делаем во вне, формирует то, что находится в нас внутри. И наоборот, наши мысли, чувства, желания, формируют нашу внешнюю модель поведения.

Это глубокая детерминированная связь формирует, в конечном итоге, качество нашей личности, а она, в свою очередь, определяет нашу вечную будущность.

Читайте также