Факты и логика против выдумок СБУ. Речь журналиста СПЖ в суде

Фото: СПЖ

Считаем, что этот материал нужно предать максимальной огласке, чтобы как можно больше людей узнало о тех совершенно необоснованных, надуманных и нелогичных обвинениях, которые предъявляет следствие к нашим коллегам. Суд над журналистами СПЖ очень ярко демонстрирует, что в нашей стране могут подвергнуть преследованию любого человека, который имеет свое мнение и смеет защищать свои религиозные позиции. 

Все «преступление» журналистов в том, что они не молчали, когда представители властей в угоду другой конфессии нарушали Конституцию. Не молчали и тогда, когда представители этой структуры нарушали Закон Украины, отбирая храмы УПЦ и избивая верующих нашей Церкви. Значит, их судят за слова и за право говорить. Другими словами, за свободу слова.

Полная речь Валерия Ступницкого в суде:

Ваша честь!

Я отвергаю все обвинения в мою строну, потому что считаю их полностью необоснованными и связанными с моей журналистской деятельностью по защите Украинской Православной Церкви.

Во-первых, я хочу подчеркнуть некорректность одного из главных тезисов обвинения, высказанного в подозрении, а именно, что Православная Церковь Украины, критика деятельности представителей которой иногда появлялась на страницах СПЖ, является, цитирую: «атрибутом украинского государства». Соответственно, обвинение трактует любую критику действий представителей ПЦУ, как желание, цитирую: «уничтожить украинское государство и все его атрибуты».

Однако такие утверждения стороны обвинения полностью противоречат Конституции Украины, в частности, статье 35, согласно которой в Украине Церковь отделена от государства, и ни одна религия не может быть признана обязательной. Таким образом, ПЦУ не является и не может быть «атрибутом государства», а представляет собой лишь одну из сотен конфессий страны, наряду с католиками, греко-католиками, протестантами, иудеями, мусульманами, буддистами и другими.

Согласно закону, все граждане Украины имеют равные права, независимо от своих религиозных убеждений, а их конфессиональная принадлежность в случае нарушения законов не может быть причиной освобождения их от какой-либо критики. Поэтому никто не может претендовать на какие-либо привилегии или избежать ответственности в случае нарушения закона.

Во-вторых, все обвинения против меня, изложенные в подозрении, основываются на выводах экспертизы №23309/23-26/ и 23310/23-61 от 2 февраля 2024 года. Однако она имеет очень серьезные недостатки, которые, на мой взгляд, не позволяют рассматривать этот документ как доказательство моей якобы преступной деятельности.

Например, эксперты пишут, что название «Украинская Православная Церковь», цитирую: «это манипулятивная технология в форме идентификации УПЦ как единственной православной церкви» (стр. 44).

В то же время, это официальное название Украинской Православной Церкви, которое используется во всех официальных документах с 1990 года. Именно так она зарегистрирована государственными органами.

Поэтому заявление экспертов можно рассматривать как признак предвзятости и отсутствия профессионализма в религиозной тематике.

Также эксперты назвали заявление пресс-службы Украинской Православной Церкви относительно того, что у нее в Уставе нет признаков связи с Москвой, цитирую: «манипулятивными технологиями в форме убеждения».

Однако положения Устава УПЦ не могут быть «манипуляцией», поскольку это объективные нормы официального документа, с которым можно ознакомиться в открытом доступе. Таким образом, заявление экспертов можно рассматривать как признак предвзятости или как отсутствие у экспертов профессионализма в религиозной тематике.

Печально, но эксперты в своем исследовании путают названия УПЦ и ПЦУ. Например, они пишут, что в публикациях СПЖ есть «номинации, выражающие негативную, эмоционально-экспрессивную характеристику Украинской Православной Церкви и ее религиозных деятелей и верующих».

Но СПЖ – это ресурс, который поддерживает, защищает УПЦ и никогда не использовал негативных характеристик и коннотаций в отношении нее. Можно предположить, что эксперты имели в виду не УПЦ, а ПЦУ.

Следующий пример: эксперты утверждают, будто материалы СПЖ являются, цитирую: «эмоционально-экспрессивной оценкой» руководства Украинской Православной Церкви. Но это тоже не соответствует действительности, поскольку СПЖ никогда не использовал экспрессивную оценку в отношении руководства УПЦ.

Также у экспертов встречается утверждение, что ПЦУ, цитирую: «заинтересована только в незаконном присвоении имущества ПЦУ», что, безусловно, является абсурдом.

Кроме того, в предоставленных экспертам вопросах со стороны обвинения уже содержатся ошибки, напрямую влияющие и на сами выводы экспертов. Например, в вопросе №19 экспертам предложено определить, соответствует ли содержание рабочего чата СПЖ в Телеграм от 16 августа 2023 года, цитирую: «публикациям, размещенным на страницах СПЖ и видеороликам "Первого Казацкого", которые были предоставлены на экспертизу».

Однако искусственное объединение в едином комплексе рабочего чата СПЖ и публикаций СПЖ вместе с авторскими видео «Первого Казацкого» неправомерны. Это отдельные, никак не связанные между собой ресурсы с разной редакторской политикой. Как журналист СПЖ я могу нести ответственность только за содержание своих публикаций на СПЖ, а не каких бы то ни было других ресурсов, в том числе и «Первого Казацкого». Это во-первых.

Во-вторых, в подозрении на странице 6 указано, что «преступная группа», в участии в которой меня обвиняют, действовала с февраля 2022 по март 2024 года. В то же время те материалы «Первого Казацкого», которые были предоставлены экспертам, и на которые я якобы имел влияние в августе 2023 года, были созданы в 2020 и начале 2021 года. Сам ютуб-канал, на котором были размещены эти материалы, давно удален. Следователи предоставили экспертам видеозаписи авторов «Первого Казацкого» на DVD-дисках.

Таким образом, мои указания в рабочем чате СПЖ от 16 августа 2023 года не могли иметь никакого отношения к видеоматериалам «Первого Казацкого», созданным за два-три года до того, с авторами которых я даже не знаком. Следовательно, выводы экспертов, сделанные на основе некорректного объединения материалов СПЖ и «Первого Казацкого», не могут считаться объективными. Тем не менее, в сообщении о подозрении следователь, приводя примеры публикаций СПЖ, ретранслирует на них выводы экспертов, сделанные ими после анализа видеоматериалов «Первого Казацкого», и это абсолютно некорректно.

Перечисляя в подозрении 39 публикаций СПЖ, следователь указывает, что каждая из них, цитирую: «согласно заключению экспертов, направлена на унижение чести и достоинства духовенства и мирян ПЦУ», а также, цитирую: «согласно выводам экспертов, способствует подрывной деятельности РФ против Украины в религиозной сфере». Однако сами эксперты, анализируя каждое упоминание из 39 публикаций СПЖ, нигде не указывают ни на унижение чести и достоинства ПЦУ, ни на содействие России. В 17 случаях из 39 эксперты вообще не предоставили никаких комментариев.

В части публикаций они увидели «манипулятивные технологии», использование кавычек или использование отдельных слов. Например, «радикалы» или «рейдеры». Ни в одной публикации СПЖ эксперты не увидели ни унижения чести и достоинства ПЦУ, ни содействия России. Тем не менее, обвинение использует в подозрении именно такие формулировки.

Например, в публикации под названием «Председатель тернопольской ОГА: Отдайте нам Лавру, и мы найдем способ изгнать УПЦ», где цитируются слова М.И. Головко, что Почаевскую Лавру следует отдать Украинской греко-католической церкви, эксперты лишь подчеркнули экспрессивность высказываний Головко, не предоставив никаких комментариев. Тем не менее, в подозрении сказано, что эксперты якобы увидели в публикации, цитирую: «унижение чести и достоинства ПЦУ». Однако ПЦУ в этой публикации ни разу не упоминалась.

Другой пример: публикация под названием «Предстоятель Польской Православной Церкви поддержал Киевские Духовные школы». В экспертизе по этой публикации вообще не даны комментарии. Тем не менее, в подозрении указано, что эксперты якобы увидели в ней, цитирую: «унижение чести и достоинства ПЦУ, а также содействие РФ в подрывной работе против Украины», хотя в тексте вообще не упоминались ни ПЦУ, ни Россия. То же касается и других публикаций, указанных в подозрении, я просто о них не рассказываю, чтобы не тратить время.

Отдельно хочу подчеркнуть, что все упомянутые 39 публикаций СПЖ относятся к формату «новости», где авторы только цитируют спикеров со ссылкой на первоисточники – пресс-службы Поместных Церквей, пресс-службы епархий УПЦ, городских советов, заявления народных депутатов и т.д. Во всех этих публикациях нет оценочных суждений, они созданы по всем правилам журналистских стандартов.

Обвинение меня в том, что я отрицаю вооруженную агрессию РФ, и утверждение, что я якобы отрицаю причастность РФ к подрыву дамбы Каховской ГЭС, не соответствуют действительности.

В моей переписке с редактором относительно возможной публикации о подрыве дамбы я выразил следующее мнение: «еще не доказано, что это точно РФ». Эта переписка происходила всего через несколько часов после трагедии, к тому времени не было представлено достоверных доказательств причастности РФ к инциденту, которые появились позже. В сети к тому же звучали различные мнения, включая возможность разрушения по естественным причинам. Следует отметить, что официальные заявления украинских властей по этому вопросу появились значительно позже.

Обвинения по изготовлению и распространению материалов по оправданию и отрицанию агрессии РФ основываются на двух публикациях СПЖ, где цитируются высказывания Московского патриарха Кирилла и сербского епископа Иринея.

Хочу отметить, что это публикации новостного характера, в которых только донесено мнение спикеров без комментариев. Напомню, каждый день в центральных украинских СМИ цитируют первых лиц страны-агрессора, но никто не обвиняет этих журналистов в распространении материалов по оправданию и отрицанию агрессии Российской Федерации.

В то же время суду и прокурору моей защитой были представлены десятки примеров статей СПЖ, где авторы безусловно осуждают агрессию России и критикуют представителей Русской Церкви, поддерживающих эту агрессию. Оказалось, что сторона обвинения эти материалы решила «не заметить», несмотря на то, что их очень много.

Относительно выдвижения мне подозрения в государственной измене согласно части 2 статьи 111, хочу отметить следующее: в практическом пособии по уголовно-правовой оценке и злоупотреблении под названием «Преступная коллаборация в условиях вооруженной агрессии» авторства главы СБУ, Василий Малюк утверждает, что, цитирую: «обязательным условием квалификации действий лица как государственной измены является осуществление враждебной деятельности в пользу государства, совместно с представителями этого государства, с которыми лицо вступает в преступный сговор».

Глава СБУ разъясняет, что такими представителями могут считаться только официальные лица иностранных государств – дипломаты, правоохранители, военные, представители спецслужб, разведки и т.д. Я отрицаю, что мою журналистскую деятельность по защите УПЦ можно оценивать как враждебную, и решительно заявляю, что никогда не имел никаких знакомств, контактов, а тем более сговора с представителями страны-агрессора.

Я добровольно предоставил правоохранительным органам пароли и доступ ко всем своим контактам и переписке в мессенджерах, а также содержанию своего мобильного.

В упомянутом пособии глава СБУ утверждает, если по делу отсутствует иностранный адресат, оно не может рассматриваться как государственная измена, цитирую: «уголовная ответственность по части 1-2 статьи 111 УК Украины исключается». Поэтому по закону не существует никаких оснований инкриминировать мне подозрение в государственной измене.

Отдельно хочу подчеркнуть, что я не знаком с Виктором Вишневецким, которого следователи называют главой преступной группы. Ни личных, ни рабочих контактов между нами никогда не было. Поэтому я исключаю обвинение, что этот человек якобы предложил мне принять участие в работе преступной группы, и что я якобы сознательно дал на это согласие. И что будто я получал от него указания относительно публикации каких-либо из 39 упомянутых новостей. Такие ситуации никогда не имели места.

Кроме того, прокурор в ходе выступления ввел суд в заблуждение, заявив, что ресурс «Первый Казацкий» входит в структуру СПЖ, что не соответствует действительности.

Также я не понимаю, почему обвинение использует в отношении меня и других журналистов СПЖ слова «псевдо», «так называемые» и т.д. СПЖ действует в Украине с 2015 года, и никогда к деятельности ресурса не было замечаний и претензий со стороны государственных, общественных и правоохранительных органов.

Также отмечу, что в 2020 году СПЖ стал лауреатом престижной польской премии имени Константина Острожского за выдающиеся достижения в церковной журналистике.

Поэтому считаю уголовное дело против себя и других представителей СПЖ частью кампании против Украинской Православной Церкви и работой по препятствованию журналистской деятельности.

Спасибо.

На правовую защиту журналиста Валерия Ступницкого

https://send.monobank.ua/jar/462PTvpUJ2

Читайте также