Бог в очереди: почему на картине Брейгеля не видно славы Рождества
О самой холодной и честной картине про Рождество, которая учит нас видеть надежду посреди бюрократии, войны и зимы.
Мы привыкли, что Рождество на картинах – это всегда уют. Золотистая солома, теплый свет от Младенца, коленопреклоненные пастухи и ангелы, поющие «Слава в вышних» (Лк. 2:14). Это красиво. Это греет. Но иногда, особенно сейчас, когда за окном тревожная зима, а на душе сквозняк, такие открыточные образы кажутся слишком далекими.
Нам нужна другая правда. И ее пятьсот лет назад написал Питер Брейгель Старший.
Если остановиться перед его полотном «Перепись в Вифлееме», первое, что чувствуешь кожей, – это холод.
Здесь нет никакого «праздничного настроения». Здесь сырая, пронизывающая фламандская зима 1566 года. С неба на заснеженную деревню тяжело смотрит красное заходящее солнце. Оно не греет. Оно висит как раскаленная монета, едва пробиваясь сквозь морозную дымку.
Ветки деревьев черные, голые, похожие на трещины на старой штукатурке. Лед на реке зеленовато-серый, истоптанный сотнями ног.
Этот холод очень знаком нам. Это холод неуютного мира, в котором маленькому человеку всегда зябко. Брейгель не приукрашивает действительность. Он показывает жизнь такой, какая она есть: суровой, грязной и бесконечно уставшей.
Бюрократия вместо чуда
Мы видим суету. Десятки людей толпятся у большого дома слева. Но это не праздник. Это очередь.
Император Август издал указ о переписи населения. Каждая семья должна вернуться в город своих предков, чтобы заплатить налог. И вот эти люди, бросив свои дела, по морозу и грязи притащились сюда, чтобы отдать государству свои деньги.
Перед нами – тотальная власть бюрократии. У стола сидит чиновник в меховой шапке, пишет в толстую книгу. Люди для него – просто цифры, строчки в отчете, налоговые единицы.
Вокруг кипит тяжелый быт. Кто-то режет свинью, чтобы запастись мясом. Кто-то тащит вязанку хвороста. Дети крутятся под ногами, путаясь в полах одежды взрослых.
Если присмотреться, можно заметить пугающую деталь: у стены дома и в толпе стоят солдаты с копьями. Для современников Брейгеля это был страшный намек. Художник писал картину в то время, когда его родные Нидерланды стонали под испанской оккупацией. Эти солдаты – символ грубой силы.
Мир на картине живет в страхе и напряжении. Все заняты выживанием.
Все спешат отметиться в списке, чтобы их не трогали. Каждому из нас знакомо это чувство бессилия в длинной очереди за справкой, это ощущение, что ты – никто перед лицом огромной государственной машины.
Бог инкогнито
Картина называется «Перепись в Вифлееме». Но мы смотрим на нее и не понимаем: а где, собственно, Вифлеем? Где Мария? Где Иосиф?
Перед нами обычная фламандская деревня. Сотни фигурок, занятых собой. Мы ищем глазами привычный центр композиции – сияние, нимбы, восторг. Но его нет.
И вот здесь Брейгель совершает свой гениальный ход. Он заставляет нас пристально искать Бога.
В самом центре картины, но удивительно незаметно для глаза, движется пара. Женщина в синем плаще, плотно укутанная от ветра, сидит на ослике. Мужчина ведет его под уздцы. Он сгорблен, на плече у него – большая плотницкая пила, а рядом плетется бык.
Это и есть Святое Семейство. Но на них никто не обращает внимания. Абсолютно никто.
Для толпы вокруг они – просто еще одни мигранты. Очередные «понаехавшие», которым нужно где-то переночевать. Иосиф выглядит смертельно усталым. Он не знает, где они сегодня будут спать. Мария, наверное, замерзла, Ей скоро рожать, но Ей не уступают дорогу. Плотницкая пила на плече Иосифа – это не символ, это его инструмент, его способ заработать на хлеб.
Синий цвет тишины
Брейгель удивительно работает здесь с цветом. Вся картина написана в охристых, рыжеватых, коричневых тонах – это цвета глины, старого дерева, грязного снега. Цвета земли.
И только в центре вспыхивает пятно чистого, глубокого синего цвета – плащ Марии.
Этот синий кажется инородным в этой рыжей суете. Он холодный, но при этом странно притягательный. Кажется, что весь хаос картины – крики торговцев, лай собак, скрип телег – затихает именно в этой точке. Свет здесь не падает с неба лучами. Он исходит из этой тишины. Из того, как бережно Иосиф ведет ослика. Из того, как Мария прячет лицо от ветра.
Свет из очереди
В этом молчании Брейгеля – величайшее утешение для нас. Художник говорит нам: самое важное событие в истории Вселенной произошло именно так. Без фанфар. Без красных дорожек.
Бог вошел в мир через черный ход. Он пришел не во дворец к императору, который затеял эту перепись. Он пришел в очередь. Он стал одним из тех, кого переписывают, облагают налогом, толкают локтями. Он растворился в толпе уставших людей.
Когда мы смотрим на «Перепись», мы перестаем ждать от Бога спецэффектов. Мы понимаем, что Он действует иначе. Он входит в наш холод, в нашу бытовую неустроенность, в наши страхи и проблемы с документами – и освещает их изнутри.
Если вы сейчас чувствуете себя маленьким, уставшим и никому не нужным в огромной очереди истории – не бойтесь. Посмотрите на картину Брейгеля.
Христос не где-то там, в недосягаемых небесах или золотых залах. Он здесь. В синем плаще, среди снега и бюрократии. Он стоит в этой очереди вместе с нами. И значит, мы не одни.
