II Вселенский Собор: 7 постановлений Константинопольского Собора

Собор в Константинополе не был вселенским на момент своего проведения и на нем не утверждался Никео-Цареградский Символ веры. Какие еще загадки связаны с этим Собором и каково его значение для последующей церковной истории?

С Первым Вселенским Собором 325 г. арианская смута в Церкви не только не закончилась, но и разрослась еще больше. Победа арианских еретиков над православными была настолько всеобъемлющей, что на всем Востоке в чистом Никейском богословии твердо стоял только святитель Афанасий Великий, епископ Александрии, да и он был вынужден скрываться. Кстати, в один из таких периодов он нашел прибежище у основателя пустынножительного монашества преподобного Антония Великого. Результатом общения двух великих святых стало всем известное житие преподобного Антония, написанное святителем Афанасием.

В то время, когда на Востоке бушевали арианские споры, когда арианствующие императоры репрессировали православных и утверждали различные версии арианства, на Западе утверждалась Никейская вера, в которой пребывали и римские епископы, и западные императоры. Это объясняется не только их личной приверженностью к православной вере, но также и тем, что для западных людей творческие поиски восточных богословов и их попытки выяснить и объяснить Истину были просто несвойственны. Западное мировоззрение более склонно к простым четким формулировкам, чем к выяснению подлинного смысла, который кроется за этими формулировками.

И вот конце IV века победа Православия пришла на Восток именно с Запада.

Предыстория созыва Второго Вселенского Собора

Эту предысторию можно начать с рассказа о том, как император Валент, покровитель омийства (умеренно арианское течение, признававшее, что Сын «подобен» Отцу) и гонитель Православия собирался на военный поход против готов, весьма сильно теснивших в то время Византийскую империю. Накануне похода к Валенту пришел известный подвижник преподобный Исаакий Далматский, проживавший в окрестностях Константинополя.

Святой Исаакий обратился к императору со словами: «Куда ты, кесарь, идешь, воюя против Бога? Ведь Он-то и поднял против тебя этих варваров. Возврати церквам их пастырей, и ты получишь победу. А если нет, то и сам не вернешься, и загубишь войско». Император Валент прогнал от себя святого со словами: «Вот я возвращусь и тогда покончу с тобой. Ты ответишь за ложные пророчества».

Однако возвратиться императору не удалось, 9 июня 378 г. в битве под Адрианополем он был разбит, причем погибла почти вся его армия. Сам Валент сгорел дотла в одной из деревенских хат, в которой он пытался укрыться от готов и которую они подожгли даже не подозревая, что там скрывался император.

После Адрианопольской битвы варвары проникли на обширные территории Византийской империи и фактически оккупировали ее. Создать здесь свою готскую государственность им помешал только недостаток цивилизованности и государственного самосознания. Восстанавливать эту государственность пришлось самим византийцам. Для этого западноримский император Гратиан прислал на Восток одного из своих полководцев, испанского генерала Феодосия, присвоив ему императорский титул Августа. И сам Феодосий, названный впоследствии Великим, и его жена Флакилла были убежденными сторонниками Православия, а на гибель Валента смотрели как на кару за еретичество.

Сам Феодосий, названный впоследствии Великим, и его жена Флакилла были убежденными сторонниками Православия, а на гибель Валента смотрели как на кару за еретичество.

Феодосий не сразу прибыл в Константинополь, а два года (379-380) пребывал в Фесалонике, откуда вел довольно успешные переговоры с готами. Здесь с ним произошло весьма показательное и редкое для взаимоотношений светских правителей с церковной властью событие. В военной среде составился, а точнее только начал составляться, заговор против Феодосия. Император подавил его в зародыше, учинив кровавую расправу над заговорщиками и теми, кто мог потенциально им сочувствовать. Епископ Фессалоники святитель Асхолий обвинил Феодосия в чрезмерной жестокости и не пустил его в храм на богослужение. Более того, архиерей снял с императора царскую порфиру и надел на него рубашку кающегося. В таком виде император был вынужден стоять у дверей храма и просить молитв у входящих. Феодосий не только повиновался епископу Асхолию, но и в последствии не мстил ему, в отличие от иных подобных случаев.

В 380 г. Феодосий издал закон, утверждающий православную веру. Текст закона гласил: «К жителям города Константинополя. Желаем, чтобы все народы, какими правит власть нашей милости, следовали той религии, которую божественный апостол Петр передал римлянам... и исповеданием которой прославляются первосвященники Дамасий и Петр, епископ Александрии, муж апостольской святости, чтобы мы все, согласно апостольскому установлению и евангельскому учению, верили в одно Божество Отца и Сына и Св. Духа, при равном величии их и благочестивой Троичности».

Сторонники этой веры объявлялись единственными правильными христианами, все же остальные – еретиками, о которых сказано, что «они сами будут подвергнуты наказаниям, не только по божественному осуждению, но и по нашему повелению…»

Практически все храмы Константинополя были арианскими. Однако была и довольно немногочисленная группа православных, которая пригласила в Константинополь святителя Григория Богослова.

В это же время в самом Константинополе сложилась довольно интересная церковная ситуация. Епископом Константинопольским был в то время Демофил, придерживавшийся арианства в форме омийства. Практически все храмы города были арианскими. Однако была и довольно немногочисленная группа православных, которая пригласила в Константинополь святителя Григория Богослова, жившего в уединении в Селескии Исаврийской, а до этого бывшего посвященным в епископа захолустного городка Сасимы, где он фактически так и не епископствовал.

Святитель Григорий был низкого роста и довольно невзрачной внешности, однако был прекрасным оратором и самым возвышенным богословом. В Константинополе он поселился у своих родственников и стал совершать богослужения в одной из комнат их дома, которую он нарек храмом «Анастасия». Вскоре благодаря красноречивым проповедям святителя Григория к нему стали стекаться массы народа. Сторонники омийства пытались запугать проповедника и даже устроила на Пасху в его храме погром с убийством.

После своего водворения в Константинополе император Феодосий издал указ, по которому Григорий становился епископом столицы, в его распоряжение передавался кафедральный храм 12 апостолов и Святая София, а впоследствии и все константинопольские храмы. Население столицы такое решение приняло в штыки и чуть не устроило мятеж против императора. Феодосию пришлось лично при помощи войск вводить святителя Григория в храм Святой Софии.

В одном из своих писем святой Григорий рассказывает об этом так: «Храм был окружен воинами, которые в вооружении и в большом числе стояли рядами. Туда же, как морской песок и туча, стремился, непрестанно увеличиваясь, весь народ с гневом и стоном на меня, с мольбами обращаясь к императору. Улицы, ристалища, площади, даже дома с двумя и тремя этажами наполнены были снизу доверху зрителями – мужчинами, детьми и старцами. Везде суета, рыдания, слезы, вопли – точное подобие города, взятого приступом... A я – доблестный воитель и воевода, едва переводя дыхание, шел среди войск».

Император прекрасно понимал, что утверждение Григория епископом Константинопольским, а равно и утверждение Никейского исповедания необходимо утвердить на Соборе.

Однако император прекрасно понимал, что утверждение Григория епископом Константинопольским, а равно и утверждение Никейского исповедания необходимо утвердить на Соборе. В это же время в Константинополе произошла еще одна интересная история, повлиявшая как на сам Собор, так и на последующие события. Дело в том, что святитель Григорий Богослов был представителем Антиохийской богословской школы, которая противостояла (в переносном, а порой и в прямом смысле) школе Александрийской.

В период церковной смуты в Константинополе и неопределенного положения святителя Григория александрийцы сделали попытку провести своего кандидата на столичную кафедру. Таковым стал некто Максим, прозванный впоследствии Циником, который прибыл в Константинополь и за свою приверженность Никейской вере, тепло принятый святителем Григорием. Но вскоре из Александрии тайно прибыли некоторые епископы, которые совершили над Максимом хиротонию в епископы Константинопольские. Оценку действиям Максима Циника также необходимо было дать на Соборе, равно как и определить его статус.

Проведение Собора

Император Феодосий созвал епископов только из своей восточной части империи и только тех, кто придерживался Никейской веры. Участников Собора было довольно немного, всего 150 архиереев. Таким образом Собор являлся не вселенским, а всевосточным, да и то довольно малочисленным. Была попытка привлечь на Собор 36 епископов из Геллеспонта, которые отрицали божественность Святого Духа, но они после переговоров отказались.

Папа Дамасий, бывший в то время римским епископом, вообще не был даже извещен о проведении Собора. В указе о созыве Собора император воспретил любые споры о вере. Они ему были не нужны, нужно было лишь утверждение уже существующей Никейской веры и решение практических вопросов, например, утверждение Константинопольского епископа.

Была попытка привлечь на Собор 36 епископов из Геллеспонта, которые отрицали божественность Святого Духа, но они после переговоров отказались.

Собор открылся в мае 381 г. в Константинополе, император Феодосий присутствовал на его открытии, но в дальнейшем ни он, ни его представители не принимали участие в работе Собора. В начале Собора на нем председательствовал епископ Антиохийский Мелетий, но он вскоре скончался и председателем стал святой Григорий Богослов, которого Собор утвердил в качестве Константинопольского епископа. Однако, он пробыл столичным архиереем очень недолго. Его смещение произошло по весьма показательному поводу и по еще более показательному предлогу.

Дело в том, что почивший епископ Мелетий Антиохийский епископствовал в Антиохии не один, он возглавлял только одну из противоборствующих антиохийский церковных групп, коих на то время было четыре: ариане, мелетиане, евстафиане и аполлинаристы. Параллельно с ним группа евстафиан выдвинула в епископы некоего Павлина, что привело к расколу в Антиохийской Церкви. В целях примирения Мелетий Антиохийский предлагал Павлину править вместе, но тот отказался. В этих же целях после смерти Мелетия святитель Григорий Богослов на Константинопольском Соборе 381 г. предлагал не избирать преемника Мелетию, а признать Павлина епископом всей Антиохии. Но Собор с треском провалил это предложение и избрал в епископы Антиохийские некоего Флавиана.

Это подорвало авторитет Григория в глазах членов Собора, а кроме того, как раз в этот момент на Собор приехали двое епископов, представителей Александрийской школы, которые стали требовать смещения Григория с Константинопольской кафедры под предлогом того, что он был посвящен в епископы города Сасимы, а одно из правил Первого Вселенского Собора воспрещает перемещать епископов с кафедры на кафедру.

На самом же деле «вина» Григория в глазах александрийцев состояла лишь в том, что он был представителем Антиохийской школы, а александрийцы не теряли надежды поставить епископом Константинополя своего кандидата.

На самом же деле «вина» Григория в глазах александрийцев состояла лишь в том, что он был представителем Антиохийской школы, а александрийцы не теряли надежды поставить епископом Константинополя своего кандидата. Григорий не сопротивлялся и опять удалился в свое уединение, а на его место по указанию императора Феодосия был избран светский чиновник (как пишут источники «с бурным прошлым») Нектарий, который на момент избрания не был даже крещен. Он то и председательствовал далее на Соборе вместо Григория. Примечательно что святитель Григорий касательно причины своего смещения написал в одном из писем: «Те и другие сошлись между собой (скажу нечто в подражание трагикам), как вепри, остря друг на друга свирепые зубы и кося огненными очами. Коснувшись же многих вопросов, при чем руководились более раздражением, нежели разумом, и в моем деле усмотрели они нечто весьма горькое, когда стали перебирать законы давно уже не действующие, от которых всего более и явным образом я был свободен…». То есть он назвал Правило 15 Первого Вселенского Собора «давно не действующим», а ведь с момента его принятия прошло всего 56 лет, что заставляет задаться вопросом: а действовало ли оно вообще? По крайней мере, несомненно, что оно применялось весьма избирательно.

Собор утвердил семь Постановлений, которые были утверждены императором. Феодосий также приказал отбирать храмы у всех несогласных с ними и передавать их православным.

Правила Второго Вселенского Собора

Правило 1: «Святые отцы, собравшиеся в Константинополе, определили: да не отменяется Символ веры трех сот осминадесяти отцев, бывших на соборе в Никеи, что в Вифинии, но да пребывает оный непреложен; и да предается анафеме всякая ересь, и именно: ересь евномиан, аномеев, ариан или евдоксиан, полуариан или духоборцев, савеллиан, маркеллиан, фотиниан, и аполинариан».

Этим Правилом подтверждалась Никейская вера и анафематствовались учения с ней несогласные, которые были по сути разновидностями арианства, а именно:

• евномиане – учили, что Святой Дух не есть Бог, а сотворен по воле Отца через Сына;
• аномеи – отрицали единосущие лиц Святой Троицы, утверждая, что Сын и Святой Дух ни в чем не подобны Отцу;
• омиусиане – учили, что Сын Божий не рожден от Отца, а сотворен и подобен Отцу;
• македониане (их еще называли духоборцы или пневматомахи) – учили, что Дух Святой ниже Отца и Сына, что Он сотворен и подобен ангелам;
• савеллиане – признавали, что Отец, Сын и Святой Дух составляют одно Лицо;
• маркеллиане – отрицали вечную ипостась Сына и учили, что после конца мира будет и конец царства Христова и даже самого Его бытия;
• фотиниане – утверждали, что Иисус Христос был просто человек, в котором с особой полнотой обитало Божество, но Он не вечен;
• аполлинариане – приписывали Иисусу Христу человеческое тело и человеческую душу (подобную животным), но не человеческий дух, взамен которого признавали в Нем Логос, отрицали во Христе человеческую волю и, вообще Богочеловечество Христа.

Правило 2 запрещает епископам вмешиваться в дела других Поместных Церквей, хотя само понятие Поместной Церкви та то время еще не сформировалось. Оно гласит: «Областные епископы да не простирают своея власти на церкви за пределами своея области, и да не смешивают церквей…», далее конкретно перечисляются эти квази-поместные Церкви: Александрийская, Антиохийская, Ассийская, Понтийская, Фракийская. При этом перечисляются, как бы мы сейчас сказали их канонические территории. Как видим, ни Константинопольской, ни Иерусалимской Церквей не указано. Римская не указана, потому что и сам Собор был, как уже сказано, всевосточным и западной Церкви не касался. Это говорит не в пользу теории так называемой «пентархии», к которой некоторые обращаются и сегодня, ошибочно думая, что якобы пяти древнейшим Помесным Церквям предоставлено право решать все вопросы Православия.

Правило 3: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим».

Это Правило очень примечательное, поскольку именно на него любят сегодня ссылаться представители Константинопольского патриархата в обосновании своих претензий на верховенство в Православии. Здесь следует обратить внимание на следующее: во-первых, это преимущество исключительно чести, а не власти. Во-вторых, речь идет только лишь о Константинопольском епископе, а не о Поместной Церкви, коей тогда вовсе не существовало, так как сам Константинополь входил в состав Ираклийской митрополии. В-третьих, в предыдущем, 2-м Правиле не именуется Константинопольская Церковь и ей не предоставляется никакая каноническая территория, как другим Церквям. И в-четвертых, приводится основание первенства чести, и это исключительно политическое положение Константинополя, как новой столицы империи. Это значит, что с исчезновением данного основания утрачивает силу и все Правило.

Следует сказать, что это Правило вызвало возмущение в Риме (как впрочем и сам Собор в целом) где наотрез отказались признавать возвышение Константинопольского епископа. Некоторые церковные историки полагают, что неприятие этого Правила Римом заложило основы разделения церквей в 1054 г.

Правило 4 признавало недействительной хиротонию Максима Циника, а также все его «священнодействия».

Правило 5 некоторые считают утверждением Никео-Цареградского Символа веры, однако сам текст не дает для этого оснований. Звучит оно так: «Относительно свитка западных: приемлем и сущих в Антиохии, исповедающих едино Божество Отца, и Сына, и Святаго Духа». «Свиток западных» это по всей видимости какое-то письменное исповедание веры, но какое именно, точно определить не представляется возможным.

Правило 6 является довольно интересным свидетельством того, как Церковь заботилась с одной стороны о чистоте своих рядов, а с другой – о том, чтобы не давать недругам Церкви оснований нападать на православную веру. Текст этого Правила здесь приводить не будем, поскольку он довольно объемный и громоздкий. Смысл его сводится к тому, что если на епископа будут поступать жалобы и обвинения частного характера, например, об имущественных спорах или нанесенном ущербе, то «при таковых обвинениях не приимати в разсуждение, ни лица обвинителя, ни веры его», то есть судить по закону, независимо от статуса и вероисповедания жалобщика. Сделано это для того, чтобы епископы не злоупотребляли своим положением и не уходили от ответственности, если действительно совершили какое-то правонарушение.

Но если дело идет об обвинениях церковного характера, то к ним Правило предполагает совсем иной подход. «Аще же возводимая на епископа вина будет церковная: тогда подобает разсмотряти лице обвинителя». Так Правило запрещает принимать жалобу на епископа по церковным делам от еретиков, отлученных от Церкви и от клириков подвергшихся каноническим прещениям. Жалобы от других лиц должны сначала быть представлены на рассмотрение «всем епископам области», а если это не приведет к восстановлению справедливости «тогда обвинители да приступят к большему собору епископов великия области, по сей причине созываемых». При этом обвинители должны письменно взять на себя обязательство понести в случае голословности их обвинений то наказание, которое они требуют для обвиняемого ими епископа.

Правило 7 определяет, как принимать в Церковь людей, приходящих из различных еретических сообществ. Одних предполагается перекрещивать, а других только помазывать Святым Миром, в зависимости от степени несогласия конкретной ереси с православным учением.

Никео-Цареградский символ веры

Как уже было сказано выше и как мы можем судить исходя из текста соборных постановлений, Второй Вселенский собор не утверждал текст Символа веры. Некоторые исследователи полагают, что он и не мог этого делать, поскольку и задумывался, и был по факту не вселенским, а поместным собором, в котором участвовало довольно незначительное количество восточных епископов. Также отсутствуют свидетельства, что какие-либо участники этого Собора впоследствии приписывали текст Никое-Цареградского символа Собору. Это могло быть в каких-нибудь творениях, воспоминаниях, иных письменных памятниках и так далее. Однако ничего подобного не было. И все же церковная традиция приписывает этот символ именно Первому Константинопольскому собору, он же Второй Вселенский.

Церковный историк А. Карташев пишет: «Лишь спустя ряд столетий было бесспорно признано вселенское достоинство как самого Константинопольского собора 381 г., так и связываемого с ним ныне символа веры. Последний начал свое вселенское бытие в лоне этого собора. Но обстоятельства его рождения до сих пор остаются (и, по-видимому, навсегда останутся) точно и протокольно неясными. Только со времени IV Вселенского Халкидонского собора 451 г. наш символ начал приобретать всеобщую известность и обязательность».

Английский исследователь Хорт делает предположение, что Никео-Цареградский символ – это ничто иное как местный крещальный символ веры, который использовался в Иерусалиме и, вероятно, был прочитан на заседаниях Второго Вселенского Собора святителем Кириллом Иерусалимским.

Английский исследователь Хорт делает предположение, что Никео-Цареградский символ – это ничто иное как местный крещальный символ веры, который использовался в Иерусалиме и, вероятно, был прочитан на заседаниях Второго Вселенского Собора святителем Кириллом Иерусалимским. Основанием для такого предположения Хорт выставляет тот факт, что на основании этого символа написано знаменитое творение святителя Кирилла «Поучения огласительные и тайноводственные», которое является сборником его бесед с теми, кто собирался принять крещение (огласительные поучения) и с теми, кто только что крестился (тайноводственные).

Другой западный ученый, немецкий исследователь Кунце высказывает гипотезу о том, что текст этого символа представлял собой исповедание веры новопоставленного архиепископа Нектария, которое тот представил императору Феодосию перед своим поставлением, и который являлся также местным крещальным символом и был передан Нектарию одним из епископов, участников Собора.

Еще одна версия гласит, что отцы Второго Вселенского Собора отправляли материалы Собора западному епископату, среди который было и исповедание веры в виде краткого символа.

Все подобные предположения сводятся к тому, что текст, который мы называем Никео-Цареградским символом веры это местный крещальный символ, который использовался при крещении в одной из Поместных Церквей, и который так или иначе был озвучен на Втором Вселенском соборе и вошел в тексты его деяний, не дошедших до нас. При этом он оказался настолько удачным, что получил распространение по всей Церкви, как на Востоке, так и на Западе. То есть он был принят путем рецепции всей Церковью, а поскольку он был представлен на Втором Вселенском Соборе, то хотя и не вошел текстуально в постановления Собора, однако же традиционно связывается с ним.

Тот же А. Карташев пишет: «Этот полный по содержанию, ритмически стилизованный символ не мог не побеждать и не вытеснять другие, менее совершенные. Он не нуждался в «навязывании», а принимался всеми с удовлетворением. Следы его распространенности задолго до Халкидонского собора многочисленны».

Выводы

Феномен Второго Вселенского Собора демонстрирует как поместный, по своему составу и довольно малочисленный Собор может стать Вселенским, а его решения приобрести общеобязательный характер. В истории Церкви есть и обратные примеры, когда действительно вселенские по составу участников и гораздо более многочисленные соборы в итоге признавались «разбойничьими» лжесоборами, а их решения отменялись. Причина этого в том, принимает ли Церковь, водимая Духом Святым данный собор или нет. На юридическом языке это называется рецепцией, когда те или иные решения принимаются и используются на практике.

Так решения Константинопольского Собора были приняты всей Церковью, а сам он был признан Вселенским, несмотря на то, что таковым не был. При чем на Западе признание этого Собора Вселенским окончательно произошло лишь во время Трулльского Собора в 681 г. То есть, через 300 лет!

На это признание или непризнание Церковью каких-либо решений могут уйти столетия, причем может быть ситуация, когда Церковь какое-то время не принимает их, а затем все становится на свои места. Так было после Первого Вселенского Собора в Никеи, когда осужденное на нем арианство не уничтожилось, а наоборот завладело Церковью на десятилетия.

Император Феодосий не просто старается по примеру Константина Великого примирить сторонников разных учений, а своим волевым решением объявляет одну веру правильной, а другие еретическими. 

Еще одним важным моментом, связанным со Вторым Вселенским Собором, является качественно новая роль светской власти в религиозных делах. Мы видим, как император Феодосий не просто старается по примеру Константина Великого примирить сторонников разных учений, а своим волевым решением объявляет одну веру правильной, а другие еретическими. Причем он первым из императоров начинает репрессии против еретиков, объявляя их учения ложными, отбирая у них храмы и запрещая их собрания. При этом православные церковные деятели не только не противятся этому, но и одобряют. Ученый позапрошлого века, профессор В. Кипарисов в своей статье «О свободе совести пишет»: «Так, при Феодосии I власть вернулась к религиозному принуждению старой языческой империи. <…> Еще вчера государство гнало христиан, и они защищались прирожденным человеку правом свободы мысли и веры <…> и вдруг, как дети у родителей, просят чисто внешней, физической защиты учения и правды Церкви политическими мерами».

Да, можно согласиться с тем, что в данном случае Церковь выиграла в тактическом плане, утвердив Православие и посрамив еретиков с помощью императорской власти. Но в стратегическом плане Церковь поставила торжество истинного вероучения в зависимость от благосклонности сильных мира сего. Это положение вещей еще не раз в истории аукнется Церкви очень скорбными последствиями. Православие должно быть сильно прежде всего своей истинностью, своей святостью, своим внутренним содержанием, а не внешними силовыми подпорками.