Время исповедников: Почему нельзя молча смотреть на уничтожение Церкви
Церковь состоит из конкретных людей. И наш голос, пусть слабый, пусть немощный, но, присоединившись к сотням тысяч других голосов, может спасти кому-то жизнь.
Если лягушку бросить в кипяток – она тут же выпрыгнет. Но, если ее поместить в холодную воду и постепенно ее нагревать, то лягушка не заметит, что вода закипела, а она сама – сварилась. Метод постепенного увеличения болевого порога используется и в отношении людей. Особенно экспериментировать с этим любят политики. Из последних примеров самый наглядный – Украинская Православная Церковь.
Перед выборами будущий президент Украины Владимир Зеленский неоднократно заявлял о том, что он не согласен с политикой Петра Порошенко в отношении Церкви, говорил, что будет оставаться как минимум нейтральным по отношению к какой-либо религии, а еще раньше – даже шутил насчет Томоса (называя его «термосом»). В начале полномасштабного вторжения РФ в Украину уже Президент Владимир Зеленский говорил о необходимости сохранять единство украинского народа, пресекал все попытки разных политиков «хайпануть» на церковной теме, и даже благодарил УПЦ за гуманитарную помощь. Но потом государственная политика в отношении Церкви начала меняться: власти начали постепенно «нагревать воду» с одной целью – запретить УПЦ.
Сделать это сразу – сложно. Во-первых, недовольство внутри страны, во-вторых, недовольство в Европе и мире, в-третьих, вообще непонятно, что из этого последует. Поэтому запрещать УПЦ надо было постепенно.
Для этого решили идти проверенным путем: сначала максимально маргинализировать, а потом криминализировать образ УПЦ в обществе. Отсюда обыски и аресты митрополита Павла и предъявление обвинения митрополиту Ионафану. Почему именно им? Потому что, к сожалению, даже в глазах верующих УПЦ претензии к митрополиту Павлу выглядели «оправданными» (его на роль жертвы готовили долго), а митрополит Ионафан своих взглядов никогда не скрывал и поэтому и в отношении него казалось, что «все понятно». Мало кто возмутился, еще меньше людей потребовали доказательств, и почти никто не заявил, что дела против владык от начала и до конца сфабрикованы.
Далее, были обыски в епархиях УПЦ и вбросы от таких «журналистов» как Соня Кошкина о «педофилии» и «порнографии» в среде иерархов УПЦ. И опять же, никто этим особо не возмущался, не задавал вопросов о том, почему «педофилы» на свободе, раз их поймали «на горячем», не требовал предъявить серьезные доказательства «вины» священников и епископов УПЦ. Все ограничивалось дикими заявлениями о «связях» с государством-агрессором, а в качестве аргументов выставлялись брошюрки, которые сами же силовики и подбрасывали.
В любом случае, дела против того же митрополита Павла или митрополита Ионафана имели минимальные признаки законности, а суды против них были отдаленно похожими на суды в цивилизованном государстве.
В это время менялась ситуация и в отношении УПЦ в целом. Так, до 2022 года и в самом начале войны РФ против Украины «переходы» храмов УПЦ в ПЦУ были подогнаны под видимость «законности»: собирались территориальные общины, проводились «голосования», на основании чего чаще всего местные власти или местные политики с помощью полиции храм отбирали. Примерно после середины 2022 года на эти «формальности» решили махнуть рукой и в большинстве случаев просто занялись рейдерскими захватами по беспределу – с применением бульдозеров, грубой физической силы и уже без всяких попыток соблюдать хотя бы видимость законности.
То же самое началось и в отношении духовенства и мирян УПЦ, которые посмели говорить о беспределе властей. Например, если против митрополита Павла вели серьезное следствие, предъявляли ему какие-то обвинения, суд мог отпустить домой, а мог отправить в СИЗО, то против православных журналистов на все эти «формальности» махнули рукой. Их взяли по «беспределу», для пущей серьезности приписали участие в ОПГ, и отправили в СИЗО – чтобы заткнуть рты. Суд против православных журналистов превратился в фарс. Например, если сторона обвинения готовилась к суду над митрополитом Павлом, то в случае с православными журналистами они вообще с материалами дела не знакомятся. Так, на одном из последних заседаний суда один из «подсудимых», прочитав 800 страниц своего дела, спросил, что именно из прочитанного является преступлением? Вместо внятного ответа он услышал, что у них есть скрины некоего чата. На конкретный вопрос адвоката, кто в этой переписке является его клиентом, следователь ответить не мог. То есть он пришел в суд обвинять непонятно кого и непонятно за что. Почему следователи даже не удосуживаются посмотреть дело «обвиняемого» перед заседанием суда? Да потому что они заранее знают, каким будет решение. Зачем напрягаться?
В итоге власти поняли, что УПЦ можно уничтожать по беспределу – ни народного возмущения, ни международного скандала не будет. Правда, насчет последнего – не факт. Потому что, когда СБУ пришла к одному из самых больших патриотов внутри УПЦ протоиерею Николаю Данилевичу, разгорелся международный скандал. В его защиту выступили приходы УПЦ за границей, выступили протестантские богословы, и даже на официальном сайте нашей Церкви появился перепост с сайта ОВЦС УПЦ. Этого властям хватило, чтобы понять – беспредел тоже имеет свои границы, и в этом случае нужно отступить. Эта ситуация показала, что если громко говорить, то власть перестает быть такой дерзкой. Тогда почему же мы молчим, почему молчит наша Церковь?
Молчат ли епископы УПЦ?
Прежде чем мы попробуем ответить на поставленные вопросы, сразу отметим – епископат УПЦ не молчит или не молчал.
Например, митрополит Павел весной 2022 года, когда стало известно о решении властей отобрать Лавру у УПЦ, резко и жестко выступал против этого. Напомним, что он называл решение властей безумным, предупреждал о гневе Божием, призывал не совершать этого беззакония.
Также не молчал на гонения митрополит Лонгин (Жар), который открыто называл гонения против Церкви – войной с Богом, напоминал, что ни одна государственная система в этой войне не победила, призывал власти одуматься.
Не менее жесткую позицию к горениям на Церковь занял и митрополит Феодосий Черкасский, который сравнивал гонения против Церкви в современной Украине с гонениями против Церкви со стороны большевиков, и призывал украинских политиков не делать такой ошибки, которую им не простит история.
Многократно против гонений выступал митрополит Запорожский Лука, который постоянно напоминал нашим политикам о существовании Конституции, о необходимости придерживаться демократических норм, о свободе слова и религии.
Также можно вспомнить слова проповедей протоиерея Димитрия Сидора, который называл тех, кто устроил гонения против Церкви «кучкой безбожников», которые к Церкви никакого отношения не имеют.
Также есть огромное количество других священников и немалое число епископов УПЦ, которые все это время не молчали. Они говорили своей пастве, в публикациях, в соцсетях, при личных встречах с власть имущими. Но когда говорит кто-то один, а все с ним молчаливо соглашаются, (будучи готовыми в любой момент пойти на попятную), то эффекта – ноль, а вреда – много. Примеры епископов, высказавших свою позицию, тому доказательство.
С другой стороны, можно говорить и громко, но настолько обтекаемо, что тоже ни на кого не повлияет. Не конкретизируя, не называя ни имена гонимых, ни имена гонителей. Например, ограничиваться общими фразами – типа «архиереи, священники и миряне Украинской Православной Церкви подвергаются уголовным преследованиям по надуманным основаниям. Храмы и другое имущество отбираются, а религиозные общины незаконно перерегистрируются в пользу новой Православной Церкви Украины».
Архиереи «подвергаются преследованиям» – это ни о чем. Сами по себе подвергаются? Природными условиями, влиянием солнечной энергии, еще чем-то? Сегодня говорить о том, что архиереи «подвергаются», а храмы «отбираются» в пользу ПЦУ – это то же самое, как если бы сказать в 1918 году, что священники «расстреливаются», а мощи святых «изымаются» в пользу трудящихся. Кто конкретно «подвергает» преследованию священников и иерархов, кто конкретно «отбирает» храмы? Правда должна быть озвучена, а зло – явлено миру. Потому что зло боится света, так как дела его – тьма.
Какой должна быть реакция Церкви?
Если не обозначены конкретные гонители Церкви, если не названы те деяния, которые Церковь квалифицирует как гонения, если не сказано, как Церковь относится к гонителям, то никто из них не задумается о том, чтобы покаяться.
Вопрос в другом – почему так? А все потому, что мы с вами, православные христиане Украины, смотрим на происходящее с позиции «как бы не было хуже». Хотя, казалось бы, куда уже хуже… Это как в той истории, когда палач ведет на расстрел двух человек. И один другому говорит: «Слушай, нас двое, а он один. Может, попробуем отобрать у него винтовку и сбежать?». Тот отвечает: «Нет». «Почему?», – недоумевает первый. «Боюсь, чтобы хуже не было».
Вот так и сейчас. Лавру забрали, митрополитов держат под домашним арестом, отобрали 1500 храмов, закрывают в СИЗО любого, кто смеет говорить о происходящем, а мы молчим. Потому что боимся, как бы хуже не было. Хуже чего, расстрела?
Почему молчат миряне?
К счастью, сейчас не расстреливают. Пока что, в отдельных случаях, ограничиваются ножом по горлу, как в Виннице. Но если мы все и дальше будем молчать – то не факт, что власти не дойдут до расстрелов. Или до пожизненных заключений. И вот мы от епископов перейдем к народу.
Народ молчит. Мы не будем сейчас рассказывать, что молчит он, потому что на протяжении многих лет наши иерархи выстраивали отношения с властью, а не с народом, с бизнесменами, а не с прихожанами. Ограничимся фактом, что народ в нашей Церкви бесправен, а потому и безгласен. Народ у нас не влияет ни на что, происходящее в Церкви. Епископов и священников ему назначают, перед ним не отчитываются, его мнения никто не спрашивает. В других Церквях – не так. Например, прямо сейчас в Церкви Чехии и земель Словакии проходят выборы (!!!) нового епископа для одной из епархии, в которых принимает участие верующий народ. Может ли у нас быть нечто подобное? На данный момент – нет. Остается констатировать, что мы привыкли за годы пребывания в Церкви слышать, что «все надо делать по благословению». И наш церковный народ никакой собственной инициативы проявлять не будет – нет благословения.
Во-вторых, нас на протяжении многих лет воспитывали в парадигме, что «начальство всегда право», особенно церковное начальство. Но если прочитать письмо преподобного Феодора Студита к Стефану секретарю, то в нем святой доказывает, что вразумлять начальствующих (в том числе епископа или патриарха) не только можно, но и нужно. В доказательство он приводит примеры из Священного Писания, а заканчивает подборкой цитат из творений Василия Великого. Так, в 20-м слове о подвижничестве святитель пишет: «И предстоятелю, если преткнется, должны напомнить преимуществующие из братии». Или слова того же святого Василия (из 34 слова о подвижничестве): «Кто не принимает одобренного предстоятелем, тот должен открыто или наедине сделать ему свое возражение, если имеет какое-либо твердое основание, согласно со смыслом Писания, или молча исполнять приказанное; если же он сам постыдится, то пусть употребят на это посредниками других». Кроме того, монахи Студийского монастыря, не соглашавшиеся с патриархом, брали себе в руководство еще указания Василия Великого, находящиеся в его нравственных правилах: «Из слушателей наставленные в писаниях должны испытывать, что говорят учители». И еще «предстоятель слова должен все делать и говорить с осмотрительностью по многом испытании, с целью благоугодить Богу, как подлежащий испытанию и от самих вверенных ему». Вверенные предстоятелю – это простые верующие. И они – не безгласное стадо, а часть Церкви Христовой. Более того, в «Послании Восточных Патриархов» народ назван телом Церкви и хранителем веры: «У нас есть самое тело Церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцев его». И в истории народ многократно выступал против ересей, расколов или неправомыслия епископов. Точно так же народ огромное количество раз выступал в защиту епископов и священников, препятствуя властям творить расправу над ними.
Власть всегда опасается «улицы», опасается голоса народа. И если народ молчит – то тогда и творятся дела беззакония. Поэтому, когда мы слышим о том, что епископы должны заговорить, то надо всегда отвечать – народ тоже должен заговорить. Даже раньше епископов. Потому что, если Бог наш Отец, а Церковь Мать, то неужели нам нужна команда, чтобы сказать слово в их защиту?
Кого надо защищать?
Да, можно ответить, что ни Бог, ни Церковь в нашей защите не нуждаются. Но та же Церковь состоит из конкретных людей, которых надо защищать. И наш голос, пусть слабый, пусть немощный, но присоединившись к сотням тысяч других голосов, может спасти кому-то жизнь.
В защите нуждается наша совесть. Потому что, если при тебе хулят Церковь, а ты молчишь, если плюют в священника или епископа, а ты смущенно отводишь взгляд, то обязательно придет время, когда совесть напомнит об этом.
В конце концов, говорить надо хотя бы для того, чтобы не было стыдно перед собой. Говорить всем нам, начиная от самого рядового прихожанина до высшей церковной иерархии. Говорить всем вместе, в один голос. Тогда не посадят и не арестуют.
В любом случае, мы – Церковь. И мы должны исповедать Христа. Своей жизнью и служением, защитой слабых и угнетенных, делами милосердия и проповедью Евангелия. Все это будет нашим свидетельством о Христе. Мы должны свидетельствовать. Иначе рискуем услышать слова Господа: «Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим Небесным» ( Мф. 10, 32-33).
В противном случае, наше общее молчание может быть воспринято, как знак согласия. И вот это уже страшно.
