Любовь никогда не перестаёт...

В Великий пост не совсем уместно говорить о телесной чувственности, однако если она представляет опасность для христианской души, то становится актуальной вне зависимости от времени. Особенно, если затмевает собой все и толкает человека на безумства, способные разрушить не только его жизнь (прежде всего духовную), но и жизни тех, на кого направлены его роковые чувства. О пагубных последствиях страсти, разрушении, которое несет в себе ненависть и очищении через познание Бога и настоящую любовь говорится в уникальном художественном образце святителя Николая Сербского «Кассиана. Повесть о христианской любви» (1952). История горбатой девушки Юлии, которая отчаянно хотела земных чувств, но была унижена теми, кто просто нуждался в деньгах её отца. История борьбы с собственной ненавистью и нахождение Бога через скорби, прощение и милосердие. Однако самое главное – это история обретения Божественной Любви, которую призван найти каждый из нас.

Философ-богослов (Оксфорд, Санкт-Петербург), доктор нескольких мировых университетов, тот, кого называли «новым Златоустом», Николай Сербский начинает свой рассказ предпасхальным путешествием паломников из Сараево в монастырь Милешево, в котором они должны принести благодарность Богу за свои спасённые во время Второй мировой войны жизни. Один из них, Павле Сарайлия, и рассказывает своим спутниками историю монахини Кассианы или, как её знали до пострига, «горбатой Юлии». По завещанию своего отца, который был другом отца Юлии, бывшего Сараевского помещика, рукопись с её историей Павле должен отвезти в монастырь, к которому они направляются, туда, где похоронена Кассиана.

Перед слушателями возникает печальная история девушки-инвалида, обманутой тремя мужчинами, которые обещали жениться на ней, если она их профинансирует. Теперь сердце Юлии полно жажды мести, которой препятствует отец Каллистрат, в то время игумен монастыря Милешево. Благодаря ему героиня поймёт, что из-за своей легкомысленности попала в сети дьявола и «справедливость», к которой она стремится, только погубит её душу. Отец Каллистрат показывает оскорблённой на весь мир девушке, что не существует «хорошего» или «плохого» Бога – есть только «Бог правды», Который карает преступников тогда, когда считает нужным, и так, как этого велит Его истина. «Горбатой Юлии» не удаётся убить своего неверного жениха, однако, когда он возвращается после венчания с молодой женой из церкви, это совершает кто-то другой.

В старце Каллистрате прочитывается образ самого Николая Сербского. Его герой никого не судит, а все, что видит в своей жизни, оценивает из перспективы другой, «горней» реальности: «Для него не существовало ни Сараево, ни Стамбула, ни земного Иерусалима, ни целого мира. Он носил в себе свой мир, бесконечно удалённый от мира сего, и свою музыку, неслышимую симфонию ангельских существ». А все потому, что монах видел земное через «небесный бинокль» и осмысливал все исключительно с молитвой. Впрочем, «несмотря на то, что духом находился он в заоблачных высотах, из этих высот он легче проникал в людей и обстоятельства, легче понимал человеческие нужды и правильнее лечил их». Для «Великого монаха», как называли старца Каллистрата турки, реальностью стало то, что изображалось на иконах и фресках, «но зато любовь его к живым людям была безгранична – ради Христа и ради жизни вечной». Это заметно хотя бы по тому, с какой болью он сопереживает страдающей Юлии, с какой силой борется за её душу.

Николай Сербский утверждает, что, когда человек теряет веру, помочь ему может только Господь, поэтому старец Каллистрат начинает молиться за грешную Юлию, между душой которой и Богом стал сатана. Впрочем, удаётся ему это не сразу. Высшая любовь иная, чем телесная и страстная, и говорить о ней с тем, кто потерял веру, невозможно. Автор также утверждает, что только тогда, когда в человеке есть истинная вера в Бога, он может познать высшую, Божественную любовь, которая не зависит ни от телесной красоты, ни от уродства, «ибо вера – это корень, из которого растёт и тянется ввысь стебель надежды, и на котором сияют золотые плоды любви».

На примере своего героя святитель осмысливает исключительную сложность монашеского подвига: если мирские люди после определённых разочарований могут покаяться и все же выйти на дорогу, которая ведёт в жизнь вечную (как это произошло с «горбатой Юлией»), то монахи не могут так поддаваться безверию и изменять свой путь – «они могут только падать и вставать, снова падать и снова подниматься на этом пути», и так до самой смерти. Благодаря старцу героиня этой истории понимает, что в период неудач от Бога отворачиваются только те, чьей вере не хватает стойкости. Путь в монастырь также совсем не простой: для того, чтобы стать монахиней, Юлия должна возненавидеть себя ради любви Христовой – не только своё тело, но и свою душу. Способствуя этому, отец Каллистрат постепенно открывает девушке многочисленные грани Божественной Любви, Которая, в конце концов, обновляет её душу.

Святитель рассказывает, как вера меняет его героиню и обновлённая душа Кассианы, исполненная любви Христовой, таки находит своё счастье. Девушка мечтала иметь много детей – теперь её дом наполнен сиротами, она хотела дарить любовь – Кассиана занимается турецкими детьми и обращает в православие мусульман. Правда, за доброту её всю жизнь бьют по горбу, и раны эти она будет носить до смерти. Не случайно рукопись, в которой изложена история монахини Кассианы, завершается чествованием важнейшего для православного и мусульманского населения Милешево: гроба святого Саввы, памяти отца Каллистрата и монахини матери Кассианы. Литературный персонаж, упомянутый рядом с именем реального сербского святого, воплощает представление автора об «идеальной» служительнице Божьей, исполненной христианских добродетелей.

Однако главной частью повести святителя Николая Сербского является «Сто слов о Божественной любви» – рукопись с «наставлениями», которую отец Каллистрат оставил Кассиане и которую она до самой смерти читала каждый день. В записках старца автор выстраивает христианскую концепцию любви, основанную на евангельском учении и опыте отцов Церкви. Неслучайно в англоязычной версии повести «Кассиана» представлена как «наука о любви» («Cassiana – the Science on Love»): в найденных писаниях осмысливаются все грани Совершенной Любви и называются критерии, по которым её можно распознать.

То, что люди называют любовью, на самом деле не более, чем её слабый символ, поскольку природа любви нетварна и вечна. Святитель называет любовью имя Того, кто является Альфой и Омегой (Началом и Концом) – Бога, Который открылся человеку как Любовь и именно Любовь поставил первой из Своих заповедей. Эта Новозаветная истина перечеркнула собой все, во что веровал языческий мир, в котором существовала вера в троицу, но не в святую и не в единую. Индусы верили и теперь верят в Тримурти – три верховных божества, одно из которых Шива – дьявол и разрушитель того, что создают два первых – Вишну и Брама. В Египте также верили в тройное божество, но как в семью, соединенную плотской любовью Осириса и Исиды, которые родили сына Хоруса, которого Осирис убил, что и привело к распаду этого ужасного брака.

До Христа своим умом люди сумели создать великие цивилизации, но не смогли прийти к правильному пониманию Бога (как Святой Троицы) и не ощутили Его как Любовь. Это знание им принёс Христос, поэтому, считает Николай Сербский, мыслить Бога без Сына – то же самое, что мыслить Бога без Любви. В Святой Троицы он видит ключ к тайне любви, которая, по словам цитируемого в повести Исаака Сирина, слаще жизни, и, что добавляет уже сам святитель, сильнее смерти. Любовь требует мужества, жертвы, а часто и смерти, несмотря на это любовь – радость и жизнь. Дважды сотрясалась земля любовью Божией: первый раз, когда Он умер в муках на кресте, чтобы искупить род человеческий от греха и смерти, а во второй раз, когда, освободив заключённых из ада, воскрес во свете и славе. Это та любовь, которая пришла с небес. По словам Кассиана Римлянина, она принадлежит исключительно Богу и тем, кто восстановил в себе образ и подобие Божие.

Если любовь не в Боге и не от Бога, то это только чувственная страсть, которую люди употребляют как наркотик, чтобы этой «малой бессмыслицей» тешить свою лишённую всякого смысла жизнь. Теперь вместо любви – желание телесного наслаждения, стремление к власти и жажда знаний. Человек потерял Бога и начал искать опору в вещах, однако «ту пустоту, которая остается в душе, когда в ней нет Бога, и весь мир не может восполнить». Так люди обменяли Божественную любовь на жажду мгновенных наслаждений, которые стали называть любовью. Однако эти желания не смогли ни заменить настоящую любовь, ни сделать человека счастливым, хуже того – именно из-за них она стала несчастной. Именно это почувствовала на себе главная героиня повести Николая Сербского до того, как нашла Бога в своей жизни.

В этом ключе автор говорит о противостоянии плоти и духа. Без любви к Богу любая другая любовь нереальна и недолгая – как порывы тёплого ветра, которые уступают место морозу. Тело не может ни любить, ни ненавидеть – способность любить принадлежит душе. Когда душа любит тело – это не любовь, а страсть. Когда душа любит душу не в Боге, то это или увлечение, или жалость. Когда душа в Боге любит душу, несмотря на внешность (красоту или уродство), это и есть настоящая любовь. Настоящая любовь, как правило, постоянно растёт в силе и вдохновении, несмотря на человеческую старость; похоть же быстро проходит, а часто перерастает в отвращение и доводит до отчаяния.

Николай Сербский называет разные стороны любви: молитву, милостыню, смирение, чистоту, терпение, жертвенность, мужество, умение прощать и радость. Он вспоминает слова апостола Павла относительно долготерпения и милосердия любви, которая не изменяет, не превозносится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, все покрывает и никогда не перестаёт... (см. 1 Кор. 13). По мнению святителя, более красивого гимна любви не произносилось человеческим языком. В такой любви нуждается каждый человек. Неспроста Христос учил любви к больным, бедным и ущербных, Он учил бескорыстию и благородству, учил Собственным примером. По Своей великой любви Господь искал нас самих, в то время как нам из-за её недостатка нужен не Он Сам, а только блага, которые Он может нам дать.

Любовь много прощает и ней прощается все. Этого ожидал от героини «Кассианы» Господь, этого ожидает и от нас, но для этого следует научиться любить Его больше этот мир, за все, что есть в нем, больше самого себя. Тогда возможно духовное «перерождение» человека, возможно оживление его души. В повести Николая Сербского это происходит не только с «горбатой Юлией», – кардинальных внутренних изменений испытывает один из обидчиков девушки – бывший студент медицины и теперь один из паломников, направляющихся в монастырь Милешево. Он слушает историю монахини Кассианы со слезами, потому что долгое время раскаивается в содеянном и никак не может простить себе прошлой подлости. Господь давно привлёк его к расплате, да и женщина простила его еще при жизни, однако герой чувствует себя недостойным такой милости и с душевной тяжестью умирает на её могиле. «В моей глупой молодости, – признается он, – я презирал ее за безобразное тело, а в горькой старости обожал больше всех на свете. Я понял, что моя душа была безобразнее и горбатее её тела».

К соответствующему выводу приводит Николай Сербский и своего читателя: страшно иметь «горбатое» тело, однако, ещё страшнее – «горбатую» душу. Такая душа не способна видеть внутреннюю красоту другого, не способна чувствовать его боль и проявлять бескорыстную жертвенность; не способна различать настоящую духовную любовь и чувственные порывы плоти, но самое страшное то, что такая душа закрыта для Бога. Впрочем, милосердие и любовь Господа способны «разровнять» даже такую душу, если она научится раскаиваться, прощать и быть великодушной по отношению к ближним, как этому учили отец Каллистрат, монахиня Кассиана и Христос, Которому они поклонялись.

Рассказывая об этом в «Кассиане. Повести о христианской любви», Николай Сербский прославляет Господа, православную Сербию и подвижников православной Церкви. Он восхваляет любовь Божию и любовь к Богу, которая изгоняет всякий страх из души, кроме страха греха, которого любовь боится, – страха Божия. Святитель учит нас этой настоящей, духовной любви, которую сподобился иметь сам и призывает стать «паломниками», которые в предпасхальное время направляются к Храму. Это нужно для того, чтобы поблагодарить Бога за Его милости и прославить Его Святую Троицу, благодаря Которой мы получили шанс на спасение и жизнь вечную, получили шанс на Божественную любовь, которая никогда не перестаёт...

Читайте также