Закхей – атипичный образ всех чиновников-ворюг

Атипичный потому, что нашел Бога, покаялся и стал другим. Это не правило, а исключение. Потому что, уж если присосался чиновник к дармовой кормушке, то оттянуть его оттуда можно только на поводке и с силой. Сам никогда не уйдёт.

Но в остальном Закхей – типичный образ вора-бюрократа. Дело в том, что Иерихон был не просто важным геополитическим центром Палестины, который контролировал дороги, ведущие в Иерусалим, и переправу через Иордан. Иерихон – это еще и пальмовые рощи, бальзамовые деревья, розовые сады. Иосиф Флавий называл Иерихон «божественной землей», «самой тучной и плодородной в Палестине». Когда римляне стали вывозить из Иерихона финики и бальзам, то они приобрели мировую известность. Проще говоря, Иерихон был самым злачным местом для казнокрадов и чиновников всех мастей.

Закхей был не просто налоговиком. Он был их начальником. Наверное, богаче него мог быть только прокуратор или консул. Воровал он не только сам по себе, но и обогащался с «откатов» своих подчиненных, таких же ворюг, как и он сам. Иудеи мытарей ненавидели. Историки пишут, что из патриотических и религиозных побуждений. Что, мол, собирают в казну ненавистных захватчиков, что помогают им таким образом создавать сильную армию и строить языческие капища. А я думаю, что не из-за этого, а из зависти. Потому что такая кормушка досталась на халяву их же соотечественникам. Если любому из возмущавшихся евреев предложить занять место Закхея, то, думаю, что он бы прокашлялся после своего возмущения Закхеем и с радостью побежал служить на новом, выгодном поприще. Зависть, как правило, одевается в одежду «праведного гнева». Но он не праведный, а жадный.

Как это часто бывает, Закхей был богатым, но печальным. Так бывает, когда все есть, а счастья нет. За деньги можно купить кровать, но не сон, книгу, но не ум, секс, но не любовь, связи, но не друзей, свитки Торы, но не веру, место на кладбище, но не на небе… Так было и так есть, и так всегда будет. И богатые, в отличие от бедных, это понимают.

Закхей слышал об Иисусе, знал о нем и, скорее из любопытства, хотел на Него посмотреть. Но на самом деле он где-то подсознательно искал любовь. Ведь мы все ее ищем. Мы все хотим, чтобы нас любили. И не за то, что мы умные, или красивые, или богатые, не за должность, возможности или авторитет, а просто так. За то, что мы есть. И такими, какими мы есть на самом деле, внутри себя. Любили нас мелких, подленьких, нравственно гадких утят, которые не умеют и, главное, никогда не будут, лебедями. Кто способен на эту любовь? Только сама Любовь.

Иерихон: дерево Закхея

И вот эта самая Любовь, ставшая Человеком, пришла на Землю. Эта Любовь увидела этого мелкого и ростом и душой Закхея, нелепо сидящего на дереве и ждущего не весть чего. И эта Любовь ему сказала: «Спускайся, сегодня я приду в твой дом». 

Слова Любви прозвучали для Закхея как гром среди ясного неба. Кто он, а кто Иисус? Да как такое возможно? Закхей уже привык к презрению, к насмешкам, даже к ненависти, но не к любви… Да и как к ней можно привыкнуть человеку, который никогда и ни от кого ее не испытывал? Который не знает, что это вообще такое?

То, что было невозможно ненависти, сделала Любовь. Она заставила гадкого утенка Закхея превратиться в лебедя. Любовь преобразила душу Закхея. «Кого чем обидел, воздам вчетверо» – сказал Закхей за столом. Возмещение вчетверо полагалось по закону лишь за умышленный и насильственный грабеж (Исх 22:1). В случае обычной кражи, полагалось уплатить возмещение в размере двойной стоимости (Исх. 22,4.7). Но Закхей же был готов возмещать причиненный им ущерб в объеме гораздо большем, чем того требовал закон. Этим он доказал, что стал совсем другим человеком.

Весь рассказ об обращении мытаря Закхея кончается великими словами, что «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее». Всегда следует осторожно толковать слово «погибший» и помнить, что в Новом Завете это слово не имеет значения проклятия или осуждения. Оно означает «не на должном месте». Вещь «погибшая», если она пропала и находится на другом, не на своем месте. Погибший человек свернул с истинного пути и отошел от Бога; он найден и спасен, когда снова, как послушное дитя, займет свое надлежащее место в семье своего Отца. На этом взыскании погибших и основан образ Христа как Пастыря. «Погибшая» овца не та, которая свалилась в пропасть, а та, которая заблудилась.

Есть черта «невозврата», перейдя которую спастись уже не получится. Закхей ее не перешел, а вот многие из окружающих нас людей уже успели. К ним эта притча не имеет никакого отношения. О них мы будем говорить в «Неделю о Страшном Суде».

Читайте также