Мытарь и фарисей. Духовность со знаком минус
Много сказано и написано по поводу этой притчи. Казалось бы, что можно ещё нового сказать? Но всё же давайте попробуем.
В Евангелии есть разные персонажи. Фарисей отличается от блудниц и мытарей тем, что последние – это профессии в такой же степени позорные как и доходные, а первый, благодаря Евангелию, превратился в психологический тип. Но в глазах современников Христа дело обстояло иначе.
Если взять современный классификатор профессий, то фарисей – это «профессионал в области религии», проще говоря – профессиональный святой. В большинстве же своём это движение состояло из простого люда – торговцев и ремесленников. Совокупность самых разных факторов: патриотической позиции, практическое благочестие и невысокий уровень в сословной иерархии – объясняют большую популярность фарисеев среди иудейского народа. Они были эталоном праведности. Их численность в Палестине, по оценке Иосифа Флавия, составляла лишь около шести тысяч.
Существовали две главные обязанности, которые налагались на членов фарисейских собраний. Скрупулёзное исполнение пренебрегаемой в народе обязанности платить десятину и добросовестное следование предписаниям чистоты. Они отличались благотворительностью и пунктуальным соблюдением трёх ежедневных часовых молитв и двух еженедельных постов.
Задача фарисейского движения яснее всего видна в ритуале обязательного омовения рук перед едой. Изначально эти омовения носили богослужебный характер и соблюдались лишь священниками – всякий раз, когда они ели священническую долю. Будучи мирянами, и налагая на себя правила священников, фарисеи показывали тем самым, что они представляют собой новое, истинное священство.
Красноречивы их самоназвания: «благочестивые», «праведные», «богобоязненные», и в особенности – «фарисеи». Последнее является еврейским словом, означавшим «отделённый» и понимаемое как синоним слова «святой».
Как получилось, что хранители и знатоки закона, ревнители религиозной жизни, лучшие представители еврейского народа превратились в синоним лицемеров? Ведь фарисей любит добро, любит закон, исполняет его чисто и безукоризненно. Чем же он плох? Тем, что внутри не таков, каким старается выглядеть снаружи. Но если мы с этим критерием подойдём к нашей повседневной действительности, то вынуждены будем присвоить статус фарисейства всему, что нас окружает.
Любая реклама продукции – циничное лицемерие, продавцы на рынках и бутиках – лицемеры, банковская система – вся на сквозь пропитана фарисейством, производители товара – то же самое. Женщины скрывают свои морщины пудрой, складки жира одеждой широкого покроя, пот под мышками – дезодорантами и проч., и т.п. Покойник в гробу – и тот лицемерит. Но никому в голову не придёт назвать менеджера автосалона, косметического работника морга, или едущую знойным летним днём женщину в маршрутке – фарисейкой.
В чём здесь загвоздка? А в том, что мы от них чего другого и не ожидаем. А фарисей – это человек, который не оправдывает ожиданий, который, претендуя на эталон, ему не соответствует.
Поэтому более всего наименование фарисей, ставшее оскорбительным, употребляется по отношению к политикам и религиозным людям. Первые декларируют заботу о народе, от вторых ожидается «профессиональная святость». И первые, и вторые привычно приносят массу разочарований, поскольку политики и не думают кому-либо служить, кроме себя, а религиозные люди попросту недотягивают до идеала. Все остальные люди в той же степени, если не больше, больны теми же грехами и пороками, но им кажется, что их грехи извиняются отсутствием особых ожиданий праведности. А вот политики и церковники, те, мол, другое дело.
Оно и понятно, если политик со слезами на глазах говорит по телевидению: «Утром мажу бутерброд – Сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, И компот не льётся в рот»! (Л. Филатов), а народ видит, что лезет в рот бутерброд, и хорошо лезет, – всех как-то тошнит от такого лицемерия.
Или если батюшка, приехав во двор храма на «Ferrari F12 Berlinetta», смиренно опустив глаза на свои туфли из кожи крокодила, скажет обличительную и душеспасительную проповедь на слова Спасителя «Горе вам, богатые», то нам также вспомнятся слова классика «… И крепко на руку нечист... Когда ж об честности высокой говорит… Глаза в крови, лицо горит, Сам плачет, и мы все рыдаем (А.С. Грибоедов, «Горе от ума»).
Но, осуждая таких людей, мы как-то забываем о том, что мы с вами почти все без исключения больны фарисейством не в меньшей, а, может быть, и в большей степени. Сегодня человек мелкий пошёл, наверное, выродился. Мелкий человек в миру отличается от своего собрата в Церкви тем, что первый пафосно рассуждает о правах человека и гражданина, а второй дежурно бубнит о смирении.
Но главное даже не это, а то, что мы (христиане) живём в той же мирской атмосфере замкнутости и эгоизма, в которой никто никому толком не нужен. Человек не нужен никому в миру. Это прописная истина. Но, сплошь и рядом, он никому не нужен и в Церкви. Человека привычно и повсеместно используют, и нигде не любят.
Если же мы говорим, что мы «иные», что мы умеем любить и болезней мира нет в нас, и нам от этих слов не стыдно, то мы относимся к самой опасной разновидности фарисеев, к тем, кто верит в собственную святость. Это не просто лицемер, этот фарисей больной, он в духовном самообольщении. Это как раз те фарисеи, которые хоть и скупо, но ярко описаны в Евангелии. Они считали себя чистыми и были убеждены в своей ритуально-нравственной чистоте.
Сколько вокруг нас «профессионально верующих» прихожан, которые обижаются на Бога за то, что Он до сих пор не стёр в пыль и прах «всех этих». Которые, подымая указательный палец вверх, обличают в храмах неправильно одетых и густо накрашенных. Хотя их самих уже давно даже мухи облетают стороной. Это хронически неизлечимый, влюблённый по уши в самого себя тип фарисея, который готов исправлять сначала правящего архиерея, а потом уже и Господа Бога, подсказывая Ему «как правильно, и как положено».
Более распространённый, и не столь безнадёжный, другой тип фарисея, который знает о своей внутренней худости и, не имея сил «быть», старается «казаться». Своим притворством он платит дань добродетели, самой игрой в праведность он представляет праведность высшей ценностью. Происходит это потому, что религиозная жизнь морально насыщена по определению, а требований к человеку всегда можно предъявить больше, чем он способен исполнить.
Но суть фарисейства от этого не меняется. Между «быть» и «казаться» он выбирает «казаться», и если окружающие ему поверили, то он уже и не будет пытаться «быть». И самое страшное, что может с ним случиться, так это то, что он и сам будет уверен в том, что его игра правдива и не лицемерна.
