Алогичность любви
Поступки истинной любви не поддаются логике: они следуют сердцу, жертвуют собой и отражают евангельскую сущность Христа.
В издательстве "Гранат" вышла книга Георгия Великанова, алтарника московского храма Всемилостивого Спаса, который восемь лет назад вытолкал на платформу пьяного упирающегося бомжа, а сам погиб под колесами электрички.
Тогда эта история поразила многих людей. Меня тоже. Особенно тем, насколько в ней проявилась алогичность христианской любви.
В тот день Георгий сдал все экзамены в Свято-Тихоновском гуманитарном университете, ожидал скорого рукоположения и спешил к жене, поделиться радостью.
Бездомный, который слез на рельсы возле платформы станции "Красногорская" был настолько пьян, что яростно сопротивлялся попытке Георгия ему помочь. После гибели Великанова он украл из его кармана сотовый телефон, а через месяц умер от перепоя.
Говорят, правда, что перед смертью он несколько раз заходил в храм Всемилостивого Спаса (в том числе, чтобы вернуть украденное).
Поступок Георгия Великанова совершенно необъясним с точки зрения человеческой логики (недаром из всех людей, стоявших на платформе, спасти бездомного попытался он один). В то же время этот поступок удивительно евангельский по своей сути.
Человеческая логика не находит смысла в смерти. Инстинкт самосохранения кричит нам, что нет ничего важнее, чем сохранить жизнь. С точки зрения здравого смысла нелогичной выглядит даже смерть Иисуса: зачем подвергать себя пыткам и мучительной гибели, имея в распоряжении полки ангелов и силу, способную двигать горы - управлять Вселенной.
Смерть Христа - самый яркий, но не единственный нелогичный эпизод Евангелия.
Взять хотя бы притчу о пастухе, который бросил в пустыне стадо и отправился искать заблудившуюся овцу. По сути, он оставил 99 верных и послушных овец посреди пустыни на растерзание волкам и разбойникам. А не придется ли ему искать все стадо, когда он вернётся с найденной?
Не менее алогичным выглядит поступок Марии, одобренный Иисусом. Она выливает на ноги Иисуса фунт драгоценного мира, стоимость которого равна годовому заработку обычного работника. По-человечески Иуда прав: неужели во всей округе не нашлось бы нищего, которого эти деньги спасли бы от голодной смерти?
Странно выглядит и история бедной вдовы, положившей в церковную кружку два медяка. Неужели ее нищеты и одиночества недостаточно, чтобы снискать любовь Божию? Зачем отдавать в бездонную церковную сокровищницу все, что у тебя есть, обрекая себя на голод?
А притча о работниках одиннадцатого часа! Кто в следующий раз пойдет работать к хозяину, который не видит разницы между теми, кто работал весь день и - один час? А если пойдет, то будет ли стараться, зная, что все-равно получит награду?
И в конце концов, с точки зрения этой притчи: зачем жертвовать собой, зная, что награду ты можешь получить куда более лёгким путем?
Сколько ни старайся, в этих эпизодах не найти житейского смысла. Их объединяет совершенно особая логика, а скорее антилогика Любви, не понятная тому, кто ее не имеет. Их герои следуют побуждению сердца. Как следовал Иисус, исцелив ухо раба, который пришел Его схватить.
Любовь не рассуждает и не строит планы. Она действует согласно порыву сердца, не задумывается о последствиях и не ищет выгоды (впрочем, об этом достаточно сказал апостол Павел). Наверное, это единственное, что объединяет все эти эпизоды - как Евангельские, так и тот, что случился на станции "Красногорская".
Поэтому так бессмысленно выглядят попытки подвести под Евангелие какую-то теоретическую базу, истолковать его в виде стройной догматической системы или мировоззренческой концепции.
Чистое любящее сердце всегда ближе к Богу, чем самый изощрённый разум. А потому единственно возможный путь к Богу - это подражание Ему в любви. "Ибо так возлюбил Бог мир..."
2.
Однако мы видим, что в этом рассуждении об алогичности любви и подражании Богу скрыта и опасность подмены. Например, когда гибель солдат на поле боя выдаётся за "жертвенный подвиг". Она сравнивается со смертью Христа. На самом деле, именно Его смерть раскрывает ложность такого сравнения.
Ключевая точка здесь - выбор Христа, отказавшегося от сопротивления в любом виде. Его отказ, как призвать на подмогу "полки ангелов", так и принять помощь Петра.
Он даже исцеляет ухо раба, пришедшего Его схватить: Его подвиг несовместим с насилием. И это не импульсивный поступок, но последовательная позиция.
Точно так же до этого Он запрещает ученикам сжигать самярянское селение, где Его отказались принять:
"Сын Человеческий пришел не губить, а спасать людские души" (Лк. 9:56).
И это при том, что "путь силы" сохранил бы жизнь апостолам и новообращённым христианам и приблизил возникновение христианской империи, куда более мощной, чем Римская или Византийская. Она несла бы Имя Божие и Его закон до самого края Вселенной.
Если бы Христос выбрал путь силы...
И в этом неправда нынешних проповедей патриарха Кирилла, как и проповедей всех "имперских" патриархов до него. А возможно и неправда самой идеи соединить небесное и земное - Церковь и государство, путь любви и путь силы.
Заглядывая глубже, это - та двойственность, которая разрывает Церковь, пытающуюся устоять одной ногой в Небесном Царстве, а другой - на земле.
Отказ от пути силы приводит Церковь на крест. Выбор этого пути - бросает в объятия атиХриста. Невозможно жить в мире и не идти на компромиссы. Но шел ли на них Христос?
Строго говоря, по пути Христа и апостолов шли разве что христиане первых веков. Они видели временность и мимолетность своего земного пути и "чаяли вечной жизни". Их целью было не "спасти Церковь", "создать христианскую империю" или "изменить мир", а сохранить верность Христу в ожидании гибели мира и Его пришествия.
Христианство эсхатологично в своей основе. А потому неприменимо к жизни. Его конечная точка лежит за ее пределами. Это образ "грядущего Царства Света", но любая попытка утвердить его на земле превращает ее в ад.
Мне кажется логичным обращение нынешних русских православных к дохристианской, ветхозаветной системе ценностей. Она более практична, чем евангельская. В ее рамках можно строить земное царство. "Око за око, зуб за зуб" - что может быть логичней и понятней?
А любовь всегда нелогична. Ее можно оставить монахам и влюбленным. Какой от нее прок?
