Портрет идеального священника
Слово «священник», в отличие от других специальностей и профессий, всегда вызывало у большинства людей целый букет значений и ассоциаций, целый клубок противоречивых мнений. Пожалуй, ни один род деятельности не сопряжён со столь глубоко критичной, эмоционально-субъективной оценкой того, каким должен быть идеальный священник. Ведь с ним это определение – идеальный – связано так, как ни с одной другой профессией. В первую очередь, потому что священник имеет дело со святостью, святыней, а значит, с небесным, неземным, как по форме, так и по сути. Уместна ли фраза «профессионализм священника»? Где воспитываются священники? Как оценить их знак качества? Как не ошибиться в выборе духовного отца и вообще, существуют ли таковые сейчас?
Я думаю, очень повезло тем людям, которые встретили в своей жизни «профессионального» священника. Слава Богу, я – в числе таких людей. Что такое для меня «идеальный священник»? Попытаюсь объяснить, как я это понимаю и ощущаю просто интуитивно и по опыту духовного общения с теми священниками, которые были для меня первыми учителями и наставниками в «начальной и средней школе» моей церковной жизни.
Профессиональный священник – это, прежде всего, правильный человек. И он живёт по правилам Закона Божьего, будь то мирская или церковная жизнь. Во-вторых, это зрелый человек, который чувствует, что он за всё несёт ответственность по принципу «мы в ответе за тех, кого приручили». Он сгорает от стыда за всё злое, грязное и пошлое, будто оно существует по его вине, понимая, что все люди – одно тело Христово, что плохих и лишних клеточек здесь просто не может быть.
Он гордится победами, которые одерживает не только его «малая» семья – его матушка, дети и родственники, но и большая – его начальство, паства, друзья и коллеги-священники. Жизнь его насыщена работой мысли с детства. Он много читает, любит хорошую музыку и с удовольствием учит стихи. Он выписывает цитаты из книг и обвешивает ими свой письменный стол.
Со священником должно быть тепло и радостно. Иногда его любовь не понятна близким, она совсем не похожа на то, что мы привыкли называть этим словом; в его семейном и рабочем лексиконе не всегда услышишь фразу «я тебя люблю». И всё же это любовь. И он её исповедует, проповедует, излучает. В минуты твоей усталости и бессилия он прописывает тебе глоток оптимизма, потому что сам проникнут добрым юмором, и ты почувствуешь, что «вдруг в пустыне источником бьёт мысль: слава Богу за жизнь, в которой, если бы не Бог, не было бы ничего!»
Он твой друг. Ведь дружба – это, как писал Антуан де Сент-Экзюпери, прежде всего примирение и великое духовное общение вопреки ничтожным мелочам. Истинную дружбу ты узнаешь по отсутствию разочарований, а истинную любовь – по невозможности быть обиженным. Он не ищет лёгкого пути, он живёт так, как учит Господь, как его учили в семинарии, о чём он и проповедует с амвона. Он – настоящий, и всё, что он говорит, – правда. Ваши с ним отношения – это постоянные встречи людей в Человеке. В храме нашего Бога он не обсуждает рост и дородность верующих и не заставляет инвалида, не считаясь с его костылями, плясать, чтобы судить о нем. Он миссионер. Он мастер. Таких мало. Так же, как мало хороших учителей, или врачей, или сварщиков.
Ему можно поплакаться в жилетку и, когда «получаешь бамбулей», это делается по делу и так правильно, что чувство стыда за себя не покидает твою душу ещё долго. Он не судит: ты сам осуждаешь себя. Ты никогда с ним не будешь «на короткой ноге», между вами всегда нужная дистанция. Он мотивирует поступки и события, он умён, интеллигентен, терпелив и трудолюбив. Из мебели у него – книги. Он не ждёт, когда ты что-то дашь ему, – он отдаёт первым. Щедро, не считаясь. Не получая, а отдавая, он приобретает благородство. Он тратит себя, и жизнь приносит ему зрелость.
Известно, что одни священники могут изначально воспитываться в церковной среде и впитывать её с «молоком матери и кровью династии»: видеть свет лампад, слышать пение Херувимской, читать святоотеческую литературу, переживать встречи с Богом не только во время Причастия, но и в повседневной жизни, одним словом, следовать достойному примеру своих отцов и дедов. Чего греха таить, не все дети священников идут по стопам своих отцов. Некоторые даже уходят из Церкви и становятся атеистами. Какую же тогда надо вести жизнь, чтобы собственных детей не убедить в Истине и «престижности» своего служения? Тут или перегибают палку, или лицемерно живут. Дети, а особенно подростки, всегда чувствительны к фальши.
Другие становятся священниками «не по плану», но промыслительно, и, встретив и познав Бога, они в одно мгновение могут круто перевернуть свою жизнь на полпути и полностью посвятить себя служению Церкви и людям. Как бы то ни было, биография настоящего священника – это поразительная история души, озарённой светом Истины и Любви.
Хочу ещё сказать о священнике от Бога. О нём мало что известно. Он не миссионер. Он монах. Он – сплошной Афон. Такой священник прост на первый взгляд. Но потом становится понятно, что это простота «там, где ангелов сто», это наивысшая Божья мудрость, которой он светится в своей совершенной простоте. Как говорится в мудром изречении «чем разум выше, тем печальней и снисходительнее он». Это свет любви и жалости к тебе, калеке духовному. Что-то говорить совсем не хочется, да и не можется. Просто каешься и плачешь, чувствуя незримое присутствие «начальника тишины»… Это редкость из редкостей!
А что же остальные? Хорошо, если они понимают, что не «дотягивают», и что невразумительный собеседник может испортить даже самую славную прогулку. Но есть и те, которые влекут своих прихожан в бездну своей искривлённой логики и морали. Эти узы «любви» таковы, что удушают и тех, кого связывают, и саму любовь. Это любовь, вывернутая наизнанку. Между ним и его прихожанином не дозволено встать никому. Посещение другого храма расценивается как измена. Он смешивает любовь с жаждой завладеть, которая и приносит ему столько мучений! Ведь настоящая любовь не должна быть мучительной. Мучает инстинкт собственности, а он противоположен любви. Он уязвим, в то время как истинная любовь распознаётся по неуязвимости. Тут есть печальная закономерность: чем бездарнее человек, тем большего он о себе мнения, тем трусливее и подлее, тем снисходительнее он к себе и требовательнее к другим. Подобострастие и заискивание прихожан его балует, любая критика в свой адрес воспринимается в штыки. Далее, купаясь в очень относительной стабильности и правильности своих действий, он начинает действительно думать, что это и есть любовь и обращает свободного и любящего человека в слугу и раба, присваивая себе право обижаться. Легко основать порядок в своем приходе, подчинив каждого его члена незыблемым правилам. Легко воспитать слепца, который, не протестуя, подчинился бы такому же слепому поводырю. Насколько же трудней освободить человека, научив его властвовать над собой! Но необученный сам, как он может научить других? К проповедям он не готовится, предлагая «овсянку» на завтрак, обед и ужин, в глазах, как у Мак-Дака, банковские купюры. А если что – дежурная фраза: «Великий грех осуждать священника!» Тупик.
Бедный священник, говорящий очередную скучную проповедь и ведущий не менее скучную жизнь! Ты сам воздвиг стены своей унылой тюрьмы, куда заточил себя. Ты построил свой тихий мирок, загородил все выходы своими новыми дверьми, мягкой мебелью, достраивая этажи и гаражи, как делают термиты. Ты свернулся клубком, укрылся в своем обывательском благополучии, в косных привычках, в затхлом провинциальном укладе и ненавидишь каждого, кто старается его разрушить. Ты спрятался от морского прибоя и звёзд. Ты не желаешь утруждать себя великими задачами, у тебя есть только требы, которые оплачиваются…
Конечно, священники – прежде всего люди. И они разные по образованию, характеру, манерам, вкусам, материальному положению. Но есть то, что объединяет всех священнослужителей, и это – благодать первых апостолов. За апостолами шли толпы, крестились, исповедовались, причащались, принимали муки. Почему? Потому что не существовало пропасти между словом и делом учеников Христа. Но всехвальный апостол Павел предупреждает, что из-за некоторых нерадивых пресвитеров хулится имя Божие среди язычников. И самое, пожалуй, страшное, что может произойти в жизни священнослужителя – это предательство. Предательство своей веры и Церкви Христовой. Забвение любви и смирения. Хочется плакать навзрыд, глядя в наше время на оживших революционеров с обновленческими порывами, на волков в овечьих шкурах, на низвергнутых в пропасть бесовскими ухищрениями людей в церковном облачении, которые в лучшем случае не ведают, что творят, а в худшем – ведают, но всё равно творят…
P.S. Дорогие христиане, язычники и атеисты! Не судите Церковь по случайному неудачному опыту общения со священником. Пусть это будет тем бревном в темном лесу ваших блужданий в поисках Истины, которое вы попросту уберёте с дороги, чтобы идти дальше. Самые густые чащи бывают перед солнечной поляной и небом в алмазах. Там есть дуб, а на дубе сундук, а в сундуке яйцо, а в яйце игла, а на кончике иглы – смерть кощея. Ищите пастыря точно так же, как ищут хорошего врача, который должен вырезать вам раковую опухоль. Не жалейте ни молитв, ни времени, ни денег, ибо речь идёт о вашем духовном здоровье. Да поможет вам в этом Бог!
