Икона «Неупиваемая Чаша», или Беседа об одной искаженной временем традиции
18 мая Церковь празднует день одной из самых почитаемых в народе икон Богородицы – «Неупиваемая Чаша».
Икона Божией Матери, именуемая «Неупиваемая Чаша», которая чествуется Церковью 18 мая, как правило, понимается большинством верующих как средство борьбы с алкогольной и наркотической зависимостью. По преданию, с этой иконой действительно связана история чудесного избавления от этого недуга.
Наверное, есть немало и современных примеров помощи, которую люди получали после молитвы перед этим чудотворным образом. Но сегодня я хотел поговорить о другом. И не только о специализации икон и святых в решении тех или иных наших духовных и материальных проблем, но и о глубоких патологических проблемах Церкви, давным-давно замаскированных под Церковное предание.
Надо сказать, что я совсем не противник мнения о т.н. «специализации» святых или чудотворных икон, и не считаю это формой народного суеверия. Святой, который связал свою жизнь с той или иной профессией на земле, личность которого формировалась в том числе и в связи с его профессиональной деятельностью, конечно же, может продолжать свое небесное служение Христу, не теряя связи с земной профессией. Святым врачам мы молимся во время болезней, святым земледельцам для получения хорошего урожая и т.д. Если Матерь Божия явила нам ту или иную Свою икону по конкретному случаю, то не будет грехом просить у Царицы Небесной помогать нам и дальше в решении подобных жизненных затруднений.
Проблемы начинаются там, где вера переходит в язычество, в суеверие, когда иконы и образы святых служат фетишами и приобретают некую сакральную ценность сами по себе, без связи с первообразом.
Но гораздо хуже другое – когда таким фетишем становится мертвое предание, которое многие, в т.ч. и священнослужители, почитают за живое и священное. Об одном из них и пойдет речь в этой публикации.
Неактуальное предание литургической практики
Один мой знакомый священник не так давно стал служить на очень маленьком приходе. Раньше он служил в кафедральном соборе, но в связи с сокращением штата перешел в другой храм. Он стал настоятелем такой мини-общины и получил возможность совершать службу так, как того просила его священническая совесть. Жить стало беднее, но зато свободнее, а это тоже дорогого стоит.
Литургия – сердце православного богослужения, его центральный фокус, вершина богослужебного суточного круга. Это «общее дело» (так звучит буквальный перевод слова «литургия»), которое совершается всей церковной полнотой, а не силами одного только духовенства. Когда священник это «общее дело» совершает в тайне от других участников этого же богослужения, то это уже не общее дело.
Этот батюшка мне рассказывал, как во время Великого поста к нему подошла одна из его прихожанок, которая уже десятки лет ходит в церковь. Она благодарила его за то, что впервые за все годы жизни узнала, чем же литургия Василия Великого отличается от литургии Иоанна Златоуста. До этого времени у нее было только три отличия: более протяжно поет хор, на отпусте священник упоминает другого святителя, в конце благодарственных молитв читают тропари святителю, чьего авторства литургию служили.
Дело в том, что т.н. тайные молитвы во время литургии он стал произносить велегласно (кроме Херувимской), и прихожане впервые не только услышали содержание евхаристического канона литургий Иоанна Златоуста и Василия Великого, но и смогли помолиться словами этих великих произведений церковной гимнографии.
Прихожанка, которая только в старости узнала о содержании тайных молитв, с восторгом сказала этому батюшке: «А ведь какие замечательные слова евхаристического канона, какие молитвы, какая в них глубина! Почему же Вы от нас это так долго скрывали?» Что он мог ей на это ответить?
Если бы на месте этого священника был выпускник семинарии, он бы рассказал ей о том, что когда-то, давным-давно, когда книги стоили соотносимо с ценой нынешних иномарок, а люди не знали, что такое интернет, в некоем граде было замечено, как дети решили поиграть в литургию и прямо во дворе стали имитировать богослужение, повторяя молитвы, которые слышали в церкви от священников. Это вызвало сильное беспокойство. Чтобы уберечь сакральные слова от поругания, священноначалие приняло решение запретить произносить их в церкви велегласно, а только про себя. Так появились на свет «тайные молитвы».
С тех пор прошло много времени. Сегодня у современного человека в свободном доступе есть всевозможные книги, интернет, где можно прочесть последование богослужений, а вот запрет почему-то так и не исчез. Почему? Этот вопрос, наверное, лучше задать председателю богословской литургической комиссии.
Выпускник академии ответил бы, конечно же, иначе, мудренее. Он бы рассказал этой прихожанке о том, что процесс ухода из слышимых молитв к неслышимым начался еще в VI веке, а закончился в VIII. Причина тому была очень печальная – охлаждение религиозного чувства верующих, которые перестали со вниманием слушать длинные молитвы пресвитеров.
Несмотря на то, что еще в VI веке эта практика была осуждена (была даже по этому поводу написана одна очень грозная новела самого императора Юстиниана), тем не менее тайное чтение этих молитв в Церкви закрепилось и сохраняется.
«Ну и…?», – хочется спросить. Уже как бы двадцать первый век на дворе, пора бы и честь знать. Но вот тут и семинарист, и академик ответят вам одно и тоже: «Для того, чтобы поменять практику совершения Божественной литургии, обязательно нужно решение высшей церковной власти. Самочиние в церкви всегда опасно, даже если происходит из благой идеи». Т.е. на тебе будет гарантированно поставлено клеймо «обновленца, модерниста, либерала» и других всяких там обидных слов. Как минимум, надают по шапке, но могут и в запрет отправить, тут уж как высокий суд решит.
Однако из своего опыта служения в Церкви я хочу сказать, что это не всегда так. Когда я только начинал свой путь в качестве молодого священника, у нас в епархии не принято было причащать людей на Пасху и в течение Светлой Седмицы; маме было запрещено присутствовать на крещении своего ребенка; никто даже не думал о каком-то оглашении, беседе с родителями и крестными, с молодоженами, которые хотят венчаться и т.п. Это тоже была мертвая традиция и, несмотря на ее живучесть, мы тем не менее старались по мере сил с этим бороться. И, слава Богу, хоть и через десятки лет мы увидели воплощение наших стараний в церковных постановлениях высшей церковной власти.
Но, к сожалению, пока мы до сих пор не видим возобновления традиции велегласного чтения тайных молитв во время литургии. Ведь очевидно, что это отрицательно влияет на один из главных принципов этого богослужения – соборность. Тем более, что такая практика давно применяется во многих Поместных Церквях, и здесь нет никакого модернизма.
Возвращаясь к празднованию иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша», я хотел бы также обратить внимание на то, что люди должны знать не только о том, что перед этим образом молятся об избавлении от недуга пьянства и наркомании. Через него можно обращаться к Богородице и с любой другой просьбой. И что очень важно – такое название этой иконе дано не потому, что перед ней молятся о том, чтобы не упивались вином или водкой, а потому, что Богомладенец Христос, изображенный на этом образе стоящим в Чаше, есть неистощимый (неупиваемый) Источник духовной радости и утешения.
Здесь речь идет не о рюмке на столе, а о совсем другой Чаше.
Пресвятая Богородице, моли Бога о нас!
