Слышал звон
Архиепископ Константинополя Иов (Геча) в недавнем интервью сделал ряд эксцентричных заявлений. Подробно разбираем тезисы и заблуждения фанарского иерарха.
Недавно на медийной платформе Главком было опубликовано интервью иерарха Константинопольского патриархата архиепископа Телмисского Иова (Гечи), который, «чтобы снять все спекуляции вокруг искусственных упреков во «вторжении на чужую каноническую территорию», заявил, «что территория Украины никогда не была канонической территорией любой другой Поместной Православной Церкви, кроме Вселенского патриархата».
Вся последующая речь иерарха была направлена на то, чтобы оправдать эту мысль.
Так архиепископ отметил, что «после присоединения в середине XVII столетия Левобережной части Украины в состав Московского государства и передачи Вселенским патриархом части Киевской церкви под временную опеку патриарху Московскому, украинская паства этом не обрадовалась».
Далее рассказывая о том, что «украинские православные приходы на Левобережье, не желая признавать власть Московского патриархата, приглашали к себе служить священников, рукоположенных в юрисдикции Вселенского патриархата на правобережной Украине или в Молдо-Валахии», привел эпизод с архимандритом Епифанием, который служил в пределах Вольностей Войска Запорожского, а в 1724 году иерархами Вселенского патриархата был хиротонисан в епископа Чигиринского.
Затем спикер из Константинополя вспомнил епископа Мелетинского Анатолия (Мелеса), который в течение 1759 на Запорожской Сечи действовал как самостоятельный архиерей. При поддержке Запорожского казачества и без разрешения Святейшего правительствующего синода он аж целый год (!) возглавлял запорожские церкви. Как отметил архиепископ Иов: «По мнению многих исследователей, еп. Анатолий (Мелес) пытался создать в Запорожье отдельную автономную казацкую епархию под омофором Вселенского патриархата».
Но не известно кто эти «многие исследователи» и есть ли они вообще? Кроме этого, уважаемый рассказчик глубоко заблуждается, когда отождествляет территорию Запорожских вольностей с Киевской митрополией, это далеко не одно и то же. Согласно решению Священного Синода УПЦ от 15 марта 2013 (Журнал № 34), нам определено быть Председателем Синодального отдела по делам пастырской опеки казачества, в связи с чем, мы хотели бы прокомментировать некоторые утверждения константинопольского иерарха, которые якобы оправдывают современную политику и поведение Фанара относительно территорий Украинской Православной Церкви. Ниже мы сошлемся на работы Лымана Игоря Игоревича (доктор исторических наук (2006 г.), профессор (2006 г.), заведующего кафедрой истории Украины Бердянского государственного педагогического университета).
Что касается упомянутого владыкой Иовом случая служения архимандрита Епифания в пределах Войска Запорожского и дальнейшего его архиерейского назначения Вселенским патриархатом, следует напомнить о той ситуации, в которой тогда оказалось сечевое казачество. В период с 1711 по 1734 гг, после Константинопольского мирного договора, Московское царство признало Запорожье улусом османов, а запорожцев – райями Порты и подчиненными ханским сераскирам. К тому времени территориально-военная организация запорожских казаков – Сечь – располагалась в урочище Олешки, напротив современного Херсона. Эта земля входила в состав Крымского ханства и была предоставлена казакам ханом Девлет-гиреем ІІ по просьбе кошевого атамана Костя Гордиенка, но не входила в состав Киевской митрополии. Во время пребывания запорожцев на Олешках к ним действительно приходили священники из Греции, Константинополя, Иерусалима и других мест за пределами Российского государства.
Относительно приглашения «… к себе служить священников, рукоположенных в юрисдикции Вселенского патриархата на правобережной Украине или в Молдо-Валахии» почему-то «известный православный богослов» не отметил то, что в то время Церковь-Мать (Константинопольский патриархат) совершенно не заботилась о своих материально бедствовавших чадах. Это вынуждало их скитаться «по всему миру» ища пропитание где возможно. А так как братья-казаки были набожными и щедрыми людьми, многие такие скитальцы, чада Константинопольского патриархата, направляли свои стопы на Сечь, где они оставались по несколько месяцев и собирали немалые обозы пожертвований для своих обителей, из которых перепадало и «заботливой Матери».
При этом казаки просили «священников, рукоположенных в юрисдикции Вселенского патриархата», сборщиков пожертвований, совершать богослужения для удовлетворения их религиозных потребностей. Однако эта ситуация со служением иностранного духовенства на Сечи была связана с пребыванием запорожцев под временным протекторатом Крымского хана – вассала Османской империи, что затрудняло возможность назначения священников для Сечи со стороны Киева. В мае 1728 в Олешковской Сечи возникло восстание. Казаки сбросили кошевого атамана Антона Лапинского и двинулись вверх по Днепру. В 1734 г. Войско Запорожское низовое перешло под российский протекторат по результатам Лубенского договора. После этого казаки переселились из османских владений в украинские земли и основали Новую Сечь.
А до 1709 года, когда количество казачьих церквей было небольшим, потребности Запорожья в духовных лицах удовлетворялись монахами Межигорского монастыря, по просьбе которых Московский патриарх Иоаким 5 марта 1688 г. даже выдал грамоту, где Сечевая церковь признавалась приходом Киево-Межигорского монастыря. Вместе с тем, Патриарх прислал Киевскому митрополиту «увещевательную грамоту», в которой отмечал, чтобы не только митрополит Гедеон, а и все его преемники на кафедре, все остальные архимандриты, игумены, епископы не мешали межигорским монахам отправлять религиозные требы на Запорожье. Почему об этом случае не упомянул архиепископ Иов? Потому что он говорит в пользу Московского патриарха, который защитил обычное право и церковные традиции Сечи?
Напомним также, что одной из главных причин поддержки запорожцами тесных отношений с Межигорским монастырем была его ставропигия – независимость от Киевского митрополита. Казачество видело в этом невозможность вмешательства в их военные и церковные дела со стороны Киева, а патриарх (позднее – Синод), находившийся далеко от Запорожья, не будет реально влиять на решения церковных вопросов в казацких землях. В значительной степени расчеты запорожцев оказались верными, и к самому моменту ликвидации Новой Сечи Кош (орган административного управления на Сечи) играл решающую роль в руководстве религиозной жизнью подчиненной ему территории.
Во второй пол. XVIII в. запорожцы были вынуждены обратиться в Киев за архипастырским благословением на закладку сечевой церкви. С этого времени и до момента разрушения Сечи все дела об учреждении и освящение церквей в Запорожье проходили с участием Киевских архиереев.Владыки, которые стремились поддерживать дружеские отношения с Кошем, практически всегда давали разрешение, когда были выполнены все необходимые формальности. Но, несмотря на это, киевские архиереи не всегда имели реальную возможность эффективно управлять церковной жизнью на территории Запорожья, поскольку, если в других регионах действовали протопопии и наместничества – на Запорожских Вольностях длительное время таких учреждений не было.
В 1759 г. произошло событие, которое заставило Киевского владыку создать наместничество и на Запорожье: казаки попытались создать у себя собственную архиерейскую кафедру, воспользовавшись визитом на Запорожье Мелетинского архиерея – Анатолия Мелеса.
Еще будучи в сане архимандрита Мелес впервые прибыл в Россию в 1750 г. Три года он собирал здесь милостыню на Афонский монастырь и уже тогда обратил на себя внимание тем, что привез с собой святыни «сомнительного характера». Синод запретил Мелесу использовать эти святыни и запечатал их. Однако Мелес воспользовался знакомством с духовником императрицы Елизаветы, протоиереем Дубянским, распечатал святыни и без позволения духовной власти возобновил богослужение. За это Синод арестовал непокорного архимандрита, но императрица, не разобравшись в деле, вынесла за это выговор Синоду. В 1754 г. Мелес оставил Российскую империю и возвратился на Афон.
За границей он был рукоположен во епископа Мелетинского и вскоре снова прибыл в Россию, на этот раз как представитель турецких славян, желавших переселиться на юг Российской империи, но не как для духовного окормления казаков. С разрешения Синода Мелес посетил Слободскую Украину и Запорожские Вольности. После прибытия Мелеса на Сечь запорожцы предложили ему служить в Покровской церкви. Спустя некоторое время кошевое руководство предложило ему, в разрез с существовавшими правилами, навсегда остаться на Сечи и руководить духовными делами Войска. Для него была изготовлена архиерейская ризница; он рукополагал духовных лиц для запорожских церквей, совершал службы, не упоминая имени ни местного епархиального архиерея, ни Киевского митрополита. Таким образом, в 1759 г. на Запорожье начала создаваться своеобразная архиерейская кафедра, независимая от киевской духовной власти.
Безусловно, Киев это не устраивало, и поэтому был составлен рапорт Синоду о событиях на Сечи. Синод послал гетману Разумовскому приказ отобрать у Анатолия архиерейскую ризницу и выслать его за пределы Запорожья. Гетман передал это распоряжение кошевому руководству, но последнее его не исполнило и обратилось за поддержкой к Сенату. Указом от 22 сентября 1759 г. Сенат приказал временно оставить епископа Анатолия в Запорожской Сечи. Тогда Синод повторно сделал представление о самоуправстве Мелеса и высказал опасение, чтоб тот «у запорожцев, как людей простосердечных, каких-нибудь новостей учинить не мог». Конечно, речь шла о возможности создания Мелесом на Запорожье собственной архиерейской кафедры. За епископа Анатолия вступилась Коллегия иностранных дел, писавшая, что Мелес должен некоторое время оставаться на Сечи, хотя у него и нужно забрать ризы и запретить ему архиерейское служение.
Императрица 27 октября 1759 г. выдала соответствующих указ на имя гетмана Разумовского: «…А запорожцам, особливо войсковым начальникам, что они ево, Анатолия, без дозволения не токмо Святейшаго Синода, но и епархиального своего архиерея к себе принять дерзнули и служить дозволили, учинить выговор с тем, чтобы они впредь к себе без дозволения епархиального своего архиерея никаких духовных людей кроме указно определяемых от него отнюдь не принимали и не дерзали»[1]. Разумовский исполнил распоряжение Елизаветы Петровны и послал свой приказ Кошу. Оттуда 24 декабря пришел ответ, согласно которому причинами приглашения владыки Анатолия для службы в Покровской церкви были отдаленность Запорожья от архиерейских престолов и «природная православная горячность» казаков.
Пока велась переписка, владыка Анатолий Мелес продолжал находиться на Сечи и совершать архиерейскую службу, не смотря на запрет. Запорожцы стремились оставить Мелеса у себя, и поэтому даже не отозвались на грамоту, направленную Киевским митрополитом 26 января 1760 года. В конце концов, Сенат и Синод пришли к согласию и 31 января из канцелярии Синода вышел указ взять Мелеса под арест.
О том, как в дальнейшем сложилась судьба владыки Анатолия Мелеса, в исторической литературе информации мало. Некоторым исследователям вообще был неизвестен факт ареста. Так, О. Левицкий и И. Власовский писали, что «нет следа», было ли выполнено распоряжение Синода от 31 января 1760 г. Л.А. Сухих, сообщая об этом указе, отметил, что «дальнейшую судьбу Анатолия Мелеса исследовать пока что не удалось. Неизвестно, добрался ли он до Петербурга (что очень сомнительно)»[2]. Наиболее полные сведения содержатся в работе епископа Феодосия (Макарьевского), который сообщает, что в 1760 г. Анатолий был лишен сана и в качестве простого монаха отправлен в Сибирь, в Кондинский монастырь. В декабре 1762 г. он был переведен в Макарьевский монастырь Нижегородской епархии, а оттуда в Раифскую пустынь Казанской епархии.
Во время русско-турецкой войны правительство решило использовать Мелеса в качестве духовного лица, состоящего при флоте, для склонения христианского населения Османской империи к переселению на территорию империи Российской. Для этого в январе 1769 г. он был вызван в Петербург, где Синод вновь пересмотрел его дело. Мелес был восстановлен в сане иеромонаха и направлен на флот в Средиземное море. Некоторое время спустя Синод, учитывая заслуги Мелеса, признал его епископский чин и разрешил отправлять архиерейское священнослужение. В 1772 г. по распоряжению Екатерины ІІ епископ Анатолий Мелес получил в управление Глуховский монастырь Черниговской епархии, где и скончался 2 февраля 1775 г.[3]
В этой сложной истории мы видим, как попытка запорожцев создать у себя собственную архиерейского кафедру, якобы «под омофором Вселенского патриарха», а на самом деле, чтобы избавиться от опеки со стороны Киевского архиерея, – потерпела фиаско. Следствием этого стало усиление контроля над духовными делами в Запорожье со стороны светской власти и Киевского владыки, который издал распоряжение о создании на Запорожских Вольностях Старокодацкого духовного наместного правления, чтобы иметь своего представителя в самом Запорожье, который на месте контролировал бы состояние духовных дел.
Кроме того, во всей этой истории нет документов, согласно которым бы, Константинопольский патриархат заявлял свои права на Запорожские вольности как принадлежащую им каноническую территорию, или защищал своего клирика, незаконно наказанного в канонических пределах другой Поместной Церкви.
Во время подготовки этой статьи появилось еще одно заявление архиепископа Иова (Гечи) по поводу Обращения Священного Синода УПЦ к его патрону: «По какому праву УПЦ МП осуждает Вселенский патриархат, если в межцерковных отношениях УПЦ МП не является самостоятельною единицей в ведении диалога, она не является субъектом, не ведет переписки, в которой принимает участие исключительно РПЦ».
Хотелось бы напомнить «известному богослову» каноны (законы), по которым наша Церковь живет и которые позволили Священному Синоду сделать такое обращение. Так Отцы III-го Вселенского Собора утвердили и постановили, что не должна «в церковную власть вкрадываться под видом священнодействия надменность мирской власти», т.е. одна какая-либо власть не может превозносится над другой, равной ей по священной важности своих прав. К церковной власти и ее священным правам не должно быть примешано ничто мирское. Но, к сожалению, сегодня неприкрытым образом политики грязно вмешиваются в дела УПЦ, о чем свидетельствуют поведение украинских политиков и заявления кукловодов из-за океанского Госдепа. Ведь 9-е правило Антиохийского собора предписывает, «чтобы прочие епископы ничего особенно важного не делали» без ведома начальствующего в области. «Ибо каждый епископ имеет власть в своей епархии… да не покушается что либо творити без епископа митрополии, а также и сей без согласия прочих епископов». На каком основании присланные экзархи что-то делают за спиной Блаженнейшего Митрополита Онуфрия и без согласия прочих епископов УПЦ? Своими действиями «папа» Варфоломей и его чада, присланные в пределы УПЦ повторяют ситуацию, описанную в 64-ом правиле Карфагенского Собора, когда они вместе с «патриархом» Денисенко и нечестивыми политиками как «… весьма многие соумышляющие со своею толпою, которую они, как сказано, вводят в заблуждение, льстя ее слуху, и ласкательством привлекая к себе людей зазорного жития: паче же напыщаясь и отделяясь от сего нашего сословия, они, опираясь на свою толпу, многократно быв приглашены прийти на собор, отрекаются, бояся, да не обнаружатся их нелепости». Карфагенские отцы самым решительным образом восстают против подобных случаев, разрушающих в самом основании церковный порядок. Что и повторили члены Священного Синода!Видный деятель Константинопольского патриархата наверное забыл о своих заявлениях, которые он сделал в 2015 году в Киеве о том, что структура, которую он представляется, не будет создавать параллельные структуры в пределах УПЦ? Почему Константинополь дерзает нарушить 20-е правило VI-го Вселенского Собора и дает право присланным легатам публично что-то высказывать без согласия Блаженнейшего Митрополита? Тем более против Его мнения и возглавляемого Им Синода Украинской Православной Церкви. Таким образом, при рассмотрении приведенных фактов, которые подаются архиепископом Иовом для оправдания якобы постоянной материнской, неизменной опеки над Украиной со стороны Вселенского патриархата – мы приходим к выводу, что на самом деле подобные заявления известных представителей константинопольской иерархии не соответствуют ни исторической правде, ни каноническому праву. Такие высказывания Святые Отцы называют «буесловием», а в отношении к нашей Церкви – это еще одна политически мотивированная попытка поставить Вселенский престол в оппозицию к канонической самоуправляемой Украинской Православной Церкви, возглавляемой Блаженнейшим Митрополитом Онуфрием.
